Дочери Лалады. Паруса души

Она отпрянула от подушки и с колотящимся сердцем озиралась, но никого не видела, пока не заметила открытое окно каюты. Выскользнув из койки, Онирис бросилась к нему и увидела сияющий корабль, во много раз прекраснее своей парусной тёзки. Он находился не на воде, а парил над нею, и его призрачные паруса колыхались, пока бездействующие и поникшие. Прямо над ним в небе стояло ночное светило, и его серебристая дорожка лежала на воде, точно мостик... И по этому мостику к Онирис шагала Йеанн — точно такая же, как при жизни, уже не окровавленная, а вполне невредимая и цветущая на вид. У Онирис чуть не вырвался вскрик, но она зажала его ладонью, чтобы не разбудить Ниэльма, уснувшего с таким трудом.

«Да, здорово натерпелся малец, — усмехнулась Йеанн, легко запрыгивая в каюту через окно. И, склонившись над спящим мальчиком, легонько коснулась его волос призрачной рукой, нагнулась и поцеловала в висок. — Хоть и любила я женщин, но есть у меня сынок... Почти вот такой же красавчик, только тёмненький. По моим стопам не пошёл. Он даже не знает, кто его родительница, потому что я его сразу после рождения отцу отдала на воспитание. Ну, и деньжат хороших подкинула, чтоб было на что дитё растить, кормить да учить. И велела никогда не рассказывать, кто его матушка, чтоб его в обществе сыном разбойницы не заклеймили... Вырос достойным и законопослушным, сейчас чиновником каким-то служит».

Снова ощутив прилив слёз к глазам, но на сей раз светлых и сладких, Онирис шёпотом спросила:

«Ты ведь знаешь будущее... У Ниэльма получится стать моряком, как он мечтает?»

«С таким-то окружением — ещё б у него не получилось! — сказала Йеанн, переводя ласковый взгляд с мальчика на Онирис. — В вашей семье же почти все сплошь моряки. Утром тебе кое-что передадут... Там будет подарочек для мальца. Поцелуй его и скажи, что это от меня. И пусть не плачет обо мне. У меня всё хорошо. И ты не плачь».

С этими словами Йеанн коснулась лба Онирис невесомым поцелуем, после чего спрыгнула на серебристую дорожку. Ей даже ногами двигать не пришлось — дорожка сама отнесла её к сияющему кораблю. Едва Йеанн ступила на его палубу, как призрачные паруса надулись, и судно начало подниматься в воздух.

Глаза Онирис распахнулись. Занималась заря, не было ни Йеанн, ни сияющего корабля... Но на сердце осталась ласковая, чуть горьковатая грусть. Ниэльм спокойно спал в надёжных объятиях Арнуга, посапывая ему в плечо, в соседней каюте отдыхали батюшка Тирлейф с Веренрульдом.

Онирис поднялась, оделась и вышла на палубу, чтобы встретить этот удивительно безмятежный рассвет с улыбкой, а не со слезами. Когда первый луч Макши зарумянил паруса, на палубу ступила Одгунд со свёртком в руках.

— Доброе утро, дорогая... Это нашлось в капитанской каюте «Прекрасной Онирис». Подписано — для тебя.

У Онирис дрогнуло сердце. Слегка трясущимися пальцами она развязала тряпицу, которая оказалась носовым платком, чистым и ни разу не использованным по назначению. К нему булавкой была приколота свёрнутая записка с крупной надписью: «Для госпожи Онирис». Внутри довольно хорошим почерком оказались выведены такие слова:

«Изображение прекрасной госпожи, чьим именем назван корабль, вернуть коркому Эллейв. Её рассеянность спасла жизнь её любимой супруги. Медальон — для мальчика».

В свёртке был миниатюрный портрет, который Эллейв забыла в своей каюте, покидая «Прекрасную Онирис», а также овальный медальон из позолоченной бронзы. Позолота местами стёрлась, а цепочка была новенькая, из чистого золота. Онирис куда-то случайно надавила пальцем, и крышечка распахнулась. В медальоне оказалась свёрнутая колечком и перевязанная чёрной ниткой прядка тёмных волос, а также ещё одна записочка, скрученная в крошечный рулончик.

«Волосы мои уж тридцать пять лет как сбриты, но одна прядка осталась. Она принесёт удачу на море своему владельцу, никакие беды не постигнут его. Йеанн, когда-то Неуловимая».

Смахнув-таки слезинку, Онирис прильнула к груди Одгунд. Та нежно расцеловала её и вернулась на свой корабль, а Онирис — в свою каюту. Ниэльм уже проснулся и стоял на лавочке у открытого окна, глядя на рассвет, Арнуг одевался за ширмой.

— Это тебе от Йеанн, — сказала Онирис, протягивая братцу медальон. — Она приходила ко мне во сне и просила тебе передать, что у неё всё хорошо. Не надо о ней плакать.

Когда Ниэльм открыл медальон и прочёл записку, у него задрожали губы, глаза предательски увлажнились, но он удержался, не заплакал.

— Она... тоже в прекрасном и светлом месте, как матушка? — тихо спросил он.

— Думаю, да, потому что она улетела на сияющем корабле, — улыбнулась Онирис, целуя его в щёку. — Это тебе тоже от неё.

18. Возвращение домой