Дочери лорда Окбурна

– Да, – сказала она, – и обвинение, которое вы тогда бросили ему, часто приходило мне на память.

– Его подтверждает рассказ Юдио.

Последовало продолжительное молчание.

– Он, вероятно, был ее мужем, – сказала Дженни так тихо, что ее еле могли услышать.

– В этом нет никакого сомнения. Если бы она не была его женой, ему бы незачем было освобождаться от нее. Мы можем предположить, что он убил ее, что бы… что бы… жениться на другой.

Фредерик, вспомнив, кто была эта другая, нерешительно произнес эти слова. Дженни более не в состоянии воздерживаться, разразилась рыданием.

– Как могла Юдио хранить такую тайну в продолжение стольких лет? – Воскликнула она.

– Я уже думал об этом, – сказал он, отходя от камина и, садясь около нее, – но на самом деле, обратившись к прошлому, я не вижу, как могла она действовать иначе. Я сознаюсь, что первым моим впечатлением было впечатление эгоиста: я почувствовал против нее нечто вроде злобы за то, что зная истину, она не старалась доказать невиновность моего отца, но, размышляя об этом хладнокровно, я прихожу к заключению, что это было невозможно.

Она совершенно верно сказала, что никто бы не поверил ей. Подумайте, как невероятно звучало бы такое обвинение против доктора.

– Позвольте, если бы она передала те несколько слов из разговора между Карлтоном и Клариссой, которые она подслушала при первом их свидании, то разве из них не выяснились бы их взаимные отношения, а отсюда и все остальное?

– Да, – сказал он, качая головой, – если бы поверили ее словам. Все основывалось на них. Я убежден, что им бы не поверили, что Карлтон уничтожил бы ее и вышел победителем.

– Что нам делать? – Вздохнула Дженни.

– Ничего; вам неприятно преследовать мистера Карлтона по суду, обвинив его публично. А в этом состоит все дело.

– Публично обвинить Карлтона! – Повторила Дженни, дрожа от ужаса при этих словах, – а Лора, жена его! Нет, нет! Я не об этом говорила, я даже не думала об этом. Кларисса и Лора занимают одинаковое место в моем сердце. Обе они мои сестры; мертвая не может быть отомщена из уважения к живущей. Я хотела поговорить о Лоре; как нам поступить с нею? Немыслимо оставить ее с Карлтоном.

Фредерик Грей был поставлен в очень неловкое положение; для него этот вопрос был очень щекотлив и он бы предпочел не отвечать на него.

– Я предпочитал бы не поднимать этого вопроса, леди Дженни, ведь Лора была с ним все это время.

Он был прав, Дженни не знала еще, что ей следует предпринять.

– Как же Карлтон был настолько смел, чтобы сохранить подобное письмо? – Сказала она громко, намекая на то письмо, которое нашла Лора и содержание которого она передала Фредерику.

– Это непостижимо, – ответил он оживленно, – но преступники часто совершают самые невероятные промахи. Точно что-то такое роковое затмевает их способность мыслить и заставляет их работать в пользу своей собственной гибели.

Но, если только читателю не изменила память, он знает об этом лучше Фредерика Грея. Какой бы промах ни сделал Карлтон, защищая свою собственную безопасность, то обстоятельство, что письмо это сохранилось, было не следствием бездействия его, а просто случайностью.

Мы помним, что он искал это письмо, это, и не находя его, пришел к заключению, что он сжег его вместе с другими ненужными бумагами. Одно письмо он однако запер в железном сундуке и полагал, что это было письмо его отца, которое могло ему когда-нибудь понадобиться. На самом же деле то письмо, которое он так тщательно спрятал, было письмо Клариссы, а письмо отца он сжег.

Эта ошибка имела много значительных последствий. Но сколько раз одна подобная ошибка, какое-нибудь упущение, какое-нибудь ничтожное обстоятельство приводили к открытию преступлений!

Карлтону никогда не случалось вспомнить об этом мнимом отцовском письме, так что оно оставалось там, ожидая того рокового дня, когда оно должно было попасть в ревнивые руки…

А возможно, что без этой ревности со стороны Лоры, доведенной до крайности неверностью мужа, преступление никогда не было бы открыто, по крайней мере при жизни Карлтона.

И в самом деле, ведь именно это письмо навело на след преступника.

Оставляя дом Карлтона, леди Дженни взяла это письмо с собою. После разговора с мистрис Смит она показала ей письмо, в надежде узнать имя мужа Клариссы, к которому оно, очевидно, было написано. В ту минуту Дженни еще не подозревала Карлтона, по крайней мере она отодвигала его на второй план; если она и считала его виновным, то только в качестве друга или сообщника мистера Крава, который, по ее мнению, был мужем Клариссы.

Дженни хотела показать это письмо Фредерику, но она не имела его при себе. Она передала ему только его содержание; Фредерик сейчас же понял.

Да, это она пишет к своему мужу Карлтону. Но игривый стиль этого письма мог бы отвести глаза любому из нас, не будь у нас ключа к нему. Никогда нельзя было бы предположить, что муж, о котором она говорила и доктор, которого она принимает, одно и то же лицо. Я бы хотел, чтобы мой отец увидел это письмо, леди Дженни.