Дочери лорда Окбурна

– О, конечно! Он его увидит. Но… уверены ли вы, что сэр Стефен не воспользуется им против него? – Прибавила она.

– Против Карлтона? О, нет! Я не думаю, чтобы он захотел это сделать, особенно при этих обстоятельствах. Мой отец – лучший человек в мире. Люси будет его невесткой, а леди Лора ее сестра. Из уважения к леди Люси или скорее к леди Лоре, сэр Стефен должен будет остаться под подозрением. Впрочем, это дело не принесло ему никакого вреда, леди Дженни. Бесславие не задело его. Прием, которым почтили его недавно в Венок-Сюде, достаточно доказал нам это.

Если леди Дженни и Фредерик Грей были согласны между собою в образе действий, которого надо было держаться и даже в необходимости уничтожения письма, то другое лицо, к несчастью, смотрело на это дело с другой точки зрения. Это была мистрис Смит. В эту самую минуту она собиралась сделать первый шаг к открытию истины.

С того дня, как мистрис Смит застала Карлтона, роющимся в ее ящиках, она почувствовала к нему какое-то недоверие и подозревала его, конечно не в том, что он муж мистрис Крав, но что он знает что-нибудь об этом таинственном деле. Ребенок сказал ей, что он слышал, как Карлтон открывал мебель на нижнем этаже, и женщина, пораженная поведением доктора, не переставала думать об этом. Наконец, когда ей удалось собрать и другие сведения, она стала приписывать ему самую неприглядную роль в этом деле.

Припомним встречу Юдио, Пеперфли и вдовы Гульд у Смит, пригласившей их на чашку чая. Припомним также, что, когда Юдио уходила из коттеджа, Карлтон входил туда и, вернувшись домой с этого визита, казался чем-то очень расстроенным. Вот что случилось, к величайшему сожалению Карлтона: вдова Гульд, которую он нечасто имел удовольствие встречать в обществе, завела разговор о покойной мистрис Крав. Гульд, не говоря уже о ее невыносимой болтливости, совершенно не обладала тактом. Она весьма часто намекала на то, что мистрис Смит та самая женщина, которая взяла тогда ребенка к себе, и упорно продолжала говорить о прошлом. Мистрис Пеперфли тоже сочла нужным присоединить свой голос к этому концерту и вместе они напевали ему дуэтом до тех пор, пока продолжался его визит к ребенку, продолжая все так же открыто комментировать все известные факты. Мистрис Гульд кончила замечанием:

– Я должна была объявить, что она знала вас, мистер Карлтон, когда приехала в Венок-Сюд; вот в чем дело: мистрис Крав…

Доктор обернулся к ней, бросив на нее ужасный взгляд. Если бы глаза могли говорить она бы замолчала. Но она не поняла его.

– Мистрис Крав спросила меня о здешних докторах, я ей назвала Греев и Карлтона. Тогда она написала письмо к Карлтону, прося меня передать ему его. Все знают об этом в Венок-Сюде, потому что я сказала это на суде. Когда я прочла адрес письма, я увидела, что она написала даже ваше имя «Луи». Я много раз задавала себе вопрос, откуда она могла знать это. Юдио утверждала, что это сказала ей Файч; но мистрис Файч отрицает это и…

– Вы полагаете возможным болтать так много в комнате больного ребенка без вреда для него, – спросил доктор со строгостью в голосе, и, обратившись к мистрис Смит добавил – это очень скверно для него и не может долго продолжаться. Мне кажется, вы должны выбирать более удобное время для приема гостей.

Слова и голос Карлтона заставили вдову Гульд замолчать. Она остановилась на середине фразы с открытым ртом, слишком пораженная, чтобы быть в состоянии проговорить хоть одно слово в свое оправдание. Карлтон, прописав кое-что ребенку, сел в карету и уехал.

– Чем я могла его обидеть? – Спросила Гульд, придя в себя и бросив вопросительный взгляд на обеих женщин.

– Я буду вам очень благодарна, если вы продолжите то, что хотели сказать об имени, написанном на конверте, – сказала мистрис Смит, – я слышу об этом в первый раз.

– Мне нечего более прибавить. Когда я прочла «Луи Карлтону», я сейчас же задала себе вопрос, как же она узнала это имя, с тех пор я много раз спрашивала себя об этом. Юдио полагает, что она узнала это из газеты, которую я подала ей. Но я после смерти ее искала в газете. Я, правда, нашла там его фамилию, но только мистер Карлтон», и никакого «Луи».

– Разве Карлтона зовут «Луи»? – Спросила мистрис Смит.

– Но, мне кажется, это знают все в Венок-Сюде. – Ответила мистрис Гульд, открывая большие, удивленные глаза.

Быть может об этом в самом деле знал весь Венок-Сюд, исключая мистрис Смит. Она, вероятно, слышала это от многих, но не обратила никакого внимания; кроме того на вывеске было написано не Луи Карлтон, а просто Карлтон.