Догадайся сам

– Почему не один? Мне надо избавиться от Макси. Пора убираться. О чем ты беспокоишься? Пристрели его, если он начнет дурить.

– Ага. И отвечай потом за убийство.

– А ты и полицейских перестреляй, – засмеялся Барретт.

Дедрик постоял в нерешительности, потом пожал плечами.

– Лучше одолжи мне пиджак, чтобы я ему набросил на руки, – попросил он Барретта. – Верну, как только посадим его в машину.

Барретт зашел в спальню и вынес оттуда легкий плащ.

Дедрик поднял меня на ноги.

– Придется использовать твою машину, – сказал он. – Значит, слушай: одно лишнее движение, и ты покойник.

Барретт набросил плащ мне на плечи и повязал вокруг моей шеи шелковый шарф, чтобы скрыть заклеенный рот.

– Все, больше не увидимся, Маллой, – сказал он на прощание. – То есть, может быть, я тебя увижу, но ты меня точно нет.

И он толкнул меня к Дедрику:

– Вперед!

Дедрик взял меня под руку и повел по коридору.

Никто не видел, как мы садились в лифт. Когда доехали до первого этажа, Дедрик ткнул меня в бок пистолетом.

– Не забудь: одно лишнее движение, и схлопочешь пулю, – предупредил он.

По его лицу катился пот.

Мы вышли в вестибюль. Он протащил меня до выхода на улицу, потом по ступенькам к «бьюику».

Навстречу двигались две девушки. Они равнодушно посмотрели на нас и прошли мимо в вестибюль.

Дедрик открыл заднюю дверцу:

– Залезай!

Я нагнулся, чтобы влезть в машину, и в этот момент Дедрик сильно ударил меня рукоятью пистолета по голове.

Глава двадцать девятая

Сознание возвращалось ко мне, как будто из темной ямы, точнее сказать – как наступает похмелье тусклым утром. Сначала я ощутил пульсирующую головную боль, затем открыл глаза и обнаружил, что лежу на спине, а мое лицо освещает луч карманного фонарика. Я замычал, повернул голову и попытался сесть, однако кто-то толкнул меня в грудь, и я снова упал.

– Лежать! – прикрикнул Дедрик. – Я тебя только что уложил.

Он высвободил пальцами конец клейкой ленты, которая стягивала мне рот. Нащупав как следует этот конец, он резко дернул и содрал ее. Это было больно, и я простонал.

Свет фонаря резал глаза, но промозглый воздух и тьма беспокоили меня больше.

– Что происходит?

– Скоро узнаешь.

Я почувствовал, что чем-то опоясан, и, подняв голову, увидел, как Дедрик прикрепляет к петле в стене толстую цепь. Другой конец этой цепи был обвит вокруг моей талии и закреплен висячим замком. Я поглядел на грубо обтесанные стены, кое-где подпертые почерневшими бревнами.

– Где мы? Это что, шахта? – спросил я.

– Ага. Тридцать метров под землей. Это не я придумал, Маллой, ты же сам слышал, что он сказал. Я-то против тебя ничего не имею. Я пустил бы тебе пулю в лоб – и все дела. Но с Барреттом не шутят. Он обещал завтра прийти на тебя посмотреть.

– Он хочет, чтобы я умер тут от голода? – спросил я, пробуя на прочность ленту, которой были связаны мои руки, но она совсем не поддавалась.

– Нет, не от голода, – ответил Дедрик. Он сделал паузу, чтобы закурить. При свете спички я заметил, как дрожат его руки. – От голода не успеешь.

– Что ты хочешь сказать?

– Сам увидишь. Если пообещаешь не бузить до тех пор, пока я не уйду, то я развяжу тебе руки. Так хоть побороться сможешь.

Меня стал пробирать ужас.

– Послушай, Дедрик. Если ты мне развяжешь руки, я тебя, наверное, задушу. Я пугливый, но не настолько.

– Не говори глупостей. Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело. А руки я тебе все-таки развяжу.

Я повернулся, и он, уперев колено мне в спину, сдернул ленту и отпрыгнул раньше, чем я успел его схватить.

Встать не получалось: цепь была слишком короткой, и я смог только сесть. Но все-таки приятно было снова почувствовать, что руки свободны.

– Фонарик я тебе оставлю, – сказал Дедрик. – Это все, что я могу для тебя сделать.

– Совести у тебя довольно много сохранилось, – ответил я, потирая запястья, чтобы восстановить кровообращение. – Так и не скажешь, что тут должно произойти?

– Не знаю.

Дедрик поднял фонарик и осветил мощным лучом длинный темный туннель.

– Вон туда посмотри. Можешь сам догадаться.

Луч остановился на какой-то куче тряпья. Я вгляделся: похоже, когда-то эти отрепья были пиджачной парой.

– А под тряпками – скелет, – объяснил Дедрик. – Мы его тут бросили часов на двенадцать – и вот что от него осталось. Тряпье, кости и больше ни черта.

– Кто это? – глухо спросил я.

– Не важно.

Я решил, что это Лют Феррис – кто же еще?

– Это Феррис, да?

– Это один очень любопытный малый, от которого были одни неприятности, – ответил Дедрик, вытирая лицо платком. – Кто-то его сожрал. Тут живет кто-то. Рысь, что ли? – Он вытащил из кармана еще один фонарик и бросил мне. – Держи. С ним веселей. А если услышишь, что идет Барретт, убери фонарик подальше. Он меня убьет, если узнает, что я оставил фонарик.

– Ладно, спасибо, – сказал я и направил луч прямо ему в лицо. – А почему бы тебе не пойти до конца и не освободить меня? Тебе же не нравится эта затея, а, Дедрик? Давай. Ты еще можешь избежать наказания. Если вытащишь меня отсюда, я сделаю для тебя все возможное.