Догматика без догматизма

Тем не менее, большинство современных церквей стараются идти именно путем максимальной самостоятельности по отношению к государству. Его преимущества очевидны. Менее очевидны, но тем более опасны, его недостатки. Церковь, которая сама обустраивает свою мирскую сторону, будет, как мы уже описывали, неизбежно стремиться выжить, стать сильной, вытеснить конкурентов. Таким образом, она вольно или невольно будет приходить к внутреннему раздвоению: проповедь Евангелия будет противоречить способу существования церкви в мире. Причем здесь, как и в первом случае, более сильная сторона, скорее всего, одержит верх, то есть церковь будет жертвовать проповедью чистого Евангелия, если эта проповедь будет противоречить выживанию или эффективному развитию церкви как организации. К сожалению, это происходит снова и снова. Ведь Евангелие очень трудно понять и принять. Проповедь Евангелия никогда не может стать «популярной», никогда не сможет стать сама по себе фактором привлечения новых членов, поэтому постоянно велико будет искушение заменять Евангелие чем-то другим или же смягчать, «разбавлять» его какой-либо эффектной формой законничества.

Единственным возможным решением является, постоянно осознавая трагическую раздвоенность церкви, не измерять эффективность евангельской проповеди успехом и ростом церкви, помнить о размытости церковных границ.

Актуальным в этой связи становится вопрос о возможности совершенно новых способов коммуникации Евангелия в мире: не через создание религиозных общин, организованных групп, а иными путями, которые ярче показывали бы событийный характер церкви и ее независимость от любых, прежде всего, корпоративных религиозных ценностей и норм.

Глава 19. Религиозные элементы в христианстве

До сих пор мы использовали слово «религия» в отношении христианства почти без каких бы то ни было обоснований или оговорок. Настала пора более серьезно рассмотреть само это понятие и его применимость к христианству. Известно, что не существует общепринятого определения религии или даже сколько-нибудь общего согласия о том, что это понятие обозначает. Попробуем, опираясь на все вышеизложенное, развить наш собственный взгляд на это явление.

В вере мы имеем дело с непознаваемой и непроницаемой тайной, что стоит за нашим миром, за бытием и небытием, тайной, которую на языке религии часто именуют «Богом» (слово, которое традиционно использую в рамках этой книги и я сам). Ощущение прикосновения к этой тайне, приближение к ней, ужасающее и притягательное переживание ее можно обозначить понятием «исконное религиозное чувство». Думаю, мы не ошибемся, если предположим, что оно в той или иной степени свойственно практически любому человеку (кому-то оно знакомо в виде глубокого мистического опыта погружения в Бога, кому-то в виде смутных предощущений, скажем, некоего аморфного «чувства прекрасного» или легкого «священного трепета»). Великий немецкий богослов начала XIX века Фридрих Шлейермахер говорил о «чувстве безусловной зависимости», т. е. об ощущении, что есть некий таинственный самый глубокий исток всего происходящего в мире и совершающегося со мной – нечто, полностью изъятое из-под моего контроля. И соответственно, это чувство безусловной зависимости порождает доверие. В более ранних произведениях он размышляет о «чувстве и вкусе к бесконечности». Эти его слова можно перефразировать следующим образом: это чувство и вкус к тайне. Вот это и есть то самое исконное религиозное чувство, о котором мы говорим. Но это еще не религия в узком смысле слова.

Религия возникает тогда, когда человек стремится приблизиться к этой тайне, сделаться достойным ее, «понравиться» ей, добиться переживания этой тайны. Иными словами, религия возникает тогда, когда человек пытается спастись, оправдаться сам. Религия – это способ оформления жизни, который давал бы человеку возможность привести ее, свою жизнь, в более или менее полное соответствие божественной воле, сделать ее открытой для Бога. Таким образом, религия – это набор правил, предписаний, норм поведения, принципов мышления и чувств, позволяющий человеку достичь наиболее полного и сильного, исконного религиозного переживания, максимального приближения к Богу. После того, что мы говорили об оправдании, нетрудно будет заметить, что религия и путь закона – идентичные понятия. Любая религия имеет в своей основе тот или иной закон (чаще всего очень похожий на законы других религий).

Христианство же, в понимании евангелическо-лютеранского богословия, противоположно религии, поскольку отвергает путь закона. Человек встречается с Богом не потому, что он особенно праведен, особенно религиозен, особенно духовен (очень модное слово!), а потому, что сам Бог из милости открывается ему. Откровение тайны происходит независимо от поисков и стараний самого человека, даже в определенном смысле вопреки ним.

Таким образом, христианство не является религией. Более того: христианство – это освобождение от религии.