Догнать любовь

– Он понял, что у нас проблемы, но подойдет сюда в часов шесть. Приглашает прогуляться и город посмотреть. И, знаешь, он, кстати, не идеально знает английский язык. Поэтому так долго и разговаривала.

– Брось, – возразила Алена, – ты понимаешь английский и неплохо говоришь. Это я думаю целый час, пока слово скажу. Ну, в шесть так в шесть. Если нас Ульянкин никуда не отправит. А сознайся, тебе он нравится, этот Фишер.

– Нет, ошибаешься, – спокойно ответила Оля, – да, он очень приятный, приветливый. Но мне нравится другой.

– Кто? Ты ничего не говорила.

– Да, я как-то не умею об этом рассказывать.

– Я же о Быстрове рассказала.

– Ценю твое доверие. И я буду хранить эту тайну, – серьезно произнесла Семенова, а Новгородцева хмыкнула. «Иногда нормальный человек, а то малахольная какая-то!» – подумала она про себя.

– Мне папин аспирант нравится. Ему тридцать лет. Он умный, способный. Открытие сделал. Но…

– Но он не знает, что ты в него влюбилась?

– Нет, мне папа запретил с ним встречаться.

– Господи, это как?

– Попросил этого не делать.

– А ты?

– А я уважаю отца.

– Вот. Я тоже папу уважала, – понимающе кивнула Алина, – но десять лет разницы – это много. Я про тебя и твоего аспиранта.

– Ну и что. У меня у родителей такая разница.

– Ага. Пример перед глазами, значит.

– Это вообще не имеет значения. Пример – это одно, а твоя жизнь – совсем другое.

Новгородцева посмотрела на Семенову:

– Знаешь, ты очень странная. Ты умная, много читала, любишь порассуждать. Тебя тянет к таким же людям. Но пошла ты в спорт. А здесь таких мало. Нам это некогда. У нас серьезные намерения. Мы не можем тратить время на все это…

– А если не получится?

– Что именно?

– Со спортом не получится. Это же вполне может случиться. А другого тоже нет. Ты и не знаешь, что умеешь, что любишь, к чему душа лежит.

– Если не верить и оглядываться, то точно не получится, – отрезала Алина.

Семенова пожала плечами.

Тренировка проходила на том же плато. Все так же кричал Ульянкин, так же все старались изо всех сил, так же со стороны за всем этим наблюдали туристы, оказавшиеся на горе, сотрудники отеля, ресторана и подъемника. Ульянкина это не смущало. Наоборот, он, заметив внимание, становился еще более резким. Оля Семенова работала так, как она привыкла – прислушиваясь к своему организму, стараясь не навредить. Она знала себя – ей были противопоказаны бессмысленные перегрузки. Когда она распрямилась, перестав совершать бесчисленные наклоны, Ульянкин громко обратился к ней:

– Что это? С чего вдруг остановка?

– Устала, – пожала плечами Семенова.

– Тогда – в школу! Физкультуру преподавать! – отрезал тренер.

– А что, преподавательская работа – это нечто недостойное? Вот вам стыдно нас тренировать? – спокойно спросила его Оля.

Ульянкин замер – это был прямой выпад и откровенная дерзость. Никто из присутствующих не осмеливался на такое.

– А вообще-то я сама буду выбирать. Где, как учиться и работать, – добавила Оля.

Алина все это слышала. Она удивлялась дерзости подруги. «Дура. Ульянкин сегодня есть, а завтра на его месте другой. Нормальный человек. А из юниоров можно вылететь. И во взрослую сборную не попасть. От тренера многое зависит, и не только в подготовке», – осудила она Семенову. Сама Алина старалась не замечать хамства и грубости тренера. Она подчеркнуто сосредоточенно делала все упражнения, всем своим видом давая понять, что тренер – это одно, а ее цели – это другое. И если они совпадают с его методами их достижения – то так тому и быть.

Фронду Семеновой не оставили без ответа. Ульянкин при всех отчитал ее, заключив речь словами:

– Твои результаты самые плохие. Я сделал одолжение, что взял тебя к себе. Думал, подтянешься. Но, как я посмотрю, тебе это и не очень-то надо.

Оля ничего не ответила.

В три часа дня они приехали на стадион. Тренер врал, что дистанция будет небольшая. Они бежали тысячу метров. Попыток было две. Лучшая засчитывалась. После занятий на горе это было тяжело. Алина в душе была готова согласиться с Семеновой – тренер с нагрузками перебарщивал.

– Знаешь, жаловаться здесь не принято. Надо либо остаться с ним, либо уйти. Но мы – никто. Поэтому будем терпеть, – размышляла вслух Новгородцева, завязывая кроссовки.

– Выходов всегда больше, чем кажется, – улыбнулась Семенова.

Первый забег выиграла Оля. Она пробежала легко, оставив позади Алину и еще двух девушек.

Ульянкин с торжеством посмотрел на нее. Семенова ничего не сказала, но вторую попытку провалила – показала самый плохой результат. А первой пришла Новгородцева.

– Устала? – спросила Алина.

– Обойдется. Не все коту Масленица, – рассмеялась Семенова.

– Так ты специально? Сначала доказала, что, несмотря ни на что, можешь победить. А второй раз просто не захотела?

– Вот именно.

– Знаешь, ты похожа на мою школьную подругу. Ирку Кузнецову. Я никогда ее не могла понять. Вроде рохля, такая тихая. Даже бестолковая. А потом вдруг что-то сделает, что просто офигеешь.

– Ага, – рассмеялась Семенова, – значит, я тебе кажусь рохлей и бестолковой?

Новгородцева смутилась:

– Ну нет, просто иногда такое впечатление производишь.