Договорились. Часть 2

— Мы же договорились на три месяца. Ты нарушаешь условия, — проборматала как будто не своим голосом.

Кофе проливался в глотку спокойно сквозь ком боли, а слова оттуда выходили с трудом.

— И что теряю? — он мотнул головой.

Карина съежилась. Повеяло холодом. Зайкин продолжил, не особо ожидая ответа.

— Я тут задумался над твоими словами. Действительно, че я так к тебе прицепился?

Издалека донеслись звуки сирены. Оказалось, пожарной. Огромная красная машина громыхала по проспекту мимо, наводя панику. Девушка невольно перебросила внимание на дорогу. Красные и синие маячки мигали медленнее, чем билось ее сердце. Тревога нарастала и в ней. Только не горело, а, наоборот, леденело.

Его взгляд остался равнодушным ко всему происходящему. Черные зрачки в обрамлении синего застыли на месте, протыкали ее своей глубиной. Хотелось плакать, как маленькой, обижаться и кричать «Ну, и катись. Я с тобой больше не дружу».

— А главное, почему все это терплю? Ты ведь мне ничего не обещала, — парень усмехнулся в пустоту над ее головой. — Сам дурак, че-то там придумал. И надеюсь. Непонятно на что.

— Что тебе пообещать?

Она опустила стакан с латте, а свой прижала к груди, словно кто-то посягал на него. Зайкин хохотнул с ехидством. Или обидой. Отвел взгляд наверх, выпятив худую шею. Все жилки, косточки и мышцы рельефно на ней выступали под тонкой кожей. Синие линии переплетались и расходились, как реки на карте. Темные точки бритых волос сплошным контуром покрывали верхнюю часть. Щеки и подбородок тоже были заштрихованы едва заметной щетиной. Карина хотела бы разглядеть каждую внимательно, чтобы ей хватило на целую вечность, лишь бы смотреть на него.

— Мне такие обещания не нужны, — ответил он тихо, но грубо. — Мне вообще не обещания нужны.

Синие глаза снова опустились на ее лицо.

— Я устал трахать твою сестру. Я устал трахать… не тебя.

Карина склонила голову, краснея внутри. Стыдилась. Совесть разгоралась пожаром. Ей бы сейчас та красная машина пригодилась. Бушующей пеной из шланга вымыла бы все плохое. Потом подумала с горечью, что тогда бы в ней вообще ничего не осталось.

— И притворяться влюбленным обожайкой, когда она меня раздражает, — его чувства хорошо передавал скрежет голоса. — Даже если Полина не виновата, я не могу не злиться на нее.

— Знаю, — наконец, выговорила девушка, подняв лицо. — Но…

— Не надо нокать, Кариш. Чего ты хочешь от меня дальше? — ноты повышались, и боль в них скрипела, как струны под неумелым смычком юной бездарности. — Я с ней расстался. Я ее не обидел. Нашел другую вполне внятную причину. Конечно, она немного расстроилась. Но у всех были расставания. Это она точно переживет. От чего ты ее защищаешь?

Карина закусала губы и сжала стаканчик, хотела его скомкать и сломать, чтобы брызнуло содержимое, но портить бежевое пальто не хотелось. Оно стоило полсотни и подходило почти ко всему: к любому платью, всяким джинсам, многим брюкам. Такое бы еще не раз пригодилось.

А над словами Зайкина не думалось, но логика автоматически работала. Ей просто не хотелось ничего решать и менять, слишком пугали последствия. И сейчас они тоже были неясны, но хотя бы само решение выглядело разумным и, действительно, наименее обидным.

Слезы облегчения стекли по щекам тонкими струйками.

— Ты хочешь, чтобы ее вообще ни одно разочарование не постигло? — напирал Зайкин, хотя уже не требовалось. — Так быть не может. Дай ей жить. И взрослеть.

Карина подняла на него глаза, раскаивалась и слабо улыбалась. Не ожидала, что все может так просто закончиться. Единственной проблемой осталось скрывать их маленькую авантюру до тех пор, пока Полина не повзрослеет и не перестанет относиться к ситуации всерьез. «Перестанет ли?» — снова нарастала паника, но девушка не дала ей развиться.

— Сама не знаю, — она мотнула головой, но уже с явной улыбкой. — Ты все верно говоришь. Я просто…

Карина разгладила лиловый галстук и положила ладони ему на грудь. Несмело посмотрела в глаза. Там таяли льды.

— Прости. Я такую дичь творю. И наговорила тебе всякого в тот раз… — губы сжались на пару секунд до боли. — На самом деле, я очень боюсь, что… что ты… когда-нибудь от меня… отстанешь.

На персиковых губах зарождалась улыбка, очень слабая, в самом зачатке, как первые лучики солнца на рассвете, а тепло уже чувствовалось.

— Я не… не настолько тупая, чтобы упускать свой единственный шанс на счастье.

Это его рассмешило. Зайкин даже откинул голову назад. Хохот улетал в небо, отталкиваясь о надутое лицо Карины.

— Да ты за этот год уже тысячу раз меня упустила бы! Если б не я сам…

Она зажевала губы, слизывая остатки слез.

— Ну, извини, мне понадобился целый год, чтобы в тебя влюбиться.

Скрестив руки под грудью, девушка пилила его сердитым взглядом. Зайкин посерьезнел и выпрямился.

— Нет. Влюбиться тебе хватило дня, а вот понять это… Да, на это ушел целый год.