Договориться с тенью

На исходе вторых суток Павел почувствовал: где-то он просчитался. Слишком прост был его план, слишком легко в этот раз он шёл к своей победе, а в жизни ему легко никогда ничего не давалось. И тут до него дошло: они сейчас в загородном доме — не здесь, в Мюнхене, а где-то в его окрестностях. Как он раньше не догадался! Ведь все нормальные, состоятельные люди имеют загородные виллы и проводят выходные на природе. Он снова набрал номер тестя, попросил перезвонить Софии и уточнить, где она находится. Ну, конечно, ненавязчиво и не вызывая подозрений. Два часа он курсировал по улицам города в ожидании ответа. Наконец Александр Сергеевич дозвонился Софии, и она ответила, что находится в Мюнхене. Они как раз ужинают, и ей неудобно говорить. Нет, не за городом, а в ресторане. С Германом и его друзьями.

Павел прошёл мимо замершего, без признаков жизни дома и вернулся в отель. Опустошив содержимое мини-бара, он вышел на вечерние улицы города. Бесцельно побродив около часа по «пивному брюху Германии», как некоторые величают Мюнхен, не заметил, как ноги снова принесли его к заветному дому. Павел решил перейти на противоположную сторону улицы и в тени деревьев дождаться возвращения парочки из ресторана.

И вдруг издали увидел молодого человека, выгуливающего овчарку. Теперь Павел уже не мог изменить маршрут: хозяин овчарки решит, что он испугался. Приближаясь, собака занервничала, повела себя агрессивно, натянув поводок, рванулась в сторону Павла, зарычала. Мужчина властным голосом отдал команду и придержал собаку, когда они поравнялись, извинившись перед прохожим.

И тут Павел узнал Германа, остановился и окликнул его на русском:

— Ты — Герман?

Тот приостановился. Собака рванулась, захрипела, захлёбываясь в лае. Герман, с трудом удерживая овчарку, коротко ответил на немецком:

— Извините, моя собака плохо реагирует на запах алкоголя!

Прикрикнул на собаку и быстро пошёл к своему дому.

Павел последовал за ним:

— Нам нужно поговорить!

Герман скрылся за массивной дверью, не удостоив ответом пьяного иностранца.

Павел обрадовался и разозлился одновременно: упустить такой случай, когда Герман был один, без Софии и посторонних ненужных свидетелей! Он уже полез в карман за письмом для Германа, но тот, видимо, превратно расценил его жест. Всё произошло слишком быстро! Немец скрылся за массивной дверью и не думал возвращаться. Павел не мог просто бросить письмо в отверстие двери для почты — он должен быть уверен, что письмо попадёт в руки именно Герману, а не кому бы то ни было другому. Послание было на немецком. Павел сам его составил, используя старые словари Софии. Он принялся колотить в дверь. Сначала кулаком, потом ногами. Из домофона послышалась немецкая речь, суть которой сводилась к очевидной угрозе. При всём незнании чужого языка Павел сразу уловил обещание скорой встречи с полицией. В его планы это не входило. Выругавшись, он зашагал прочь.

Ночью ему снилась Дина — первая и единственная его собака, которая оставила след в сердце Павла. Вернее, даже не след, а шрам. Павлу было девять лет, когда ему подарили месячного щенка настоящей немецкой овчарки. Она вместе с пограничником «демобилизовалась», честно отслужив на охране государственной границы. Бывший прапорщик на работу не спешил, вёл холостяцкий образ жизни, постреливал в лесах дичь, случал свою кормилицу с солидными женихами, щенков продавал дорого, тем и жил. Однажды собака принесла чрезмерный приплод, щенков было много, а молока мало, и один слабый бракованный щенок совершенно даром достался Павлу. Это было настоящее мальчишеское счастье! Павел не отходил от пушистого чёрного комочка сутками. Дину поселили в коридоре, и Павел кормил её кашами, в которые тёр морковку и яблоки, мыл полы за нею по десять раз на дню, выгуливал её, играл с ней. Среди зимы, когда Дине исполнилось четыре месяца, отец выставил её во двор. Павел пришёл со школы и услышал, как Дина скулит и лает, посаженная на цепь у деревянной будки. Потрясённый, он смотрел на Дину несколько минут, а потом помчался в дом и, захлёбываясь слезами, стал просить отца вернуть собаку в дом. Отец смотрел на него и смеялся:

— Это животное! Посмотри, какой у неё мех. Она может спать прямо на снегу. Скажи спасибо, что я будку для неё смастерил!

— Дина — не животное! Она не будет сидеть в будке, она не может жить на цепи! — крикнул Павел и помчался освобождать свою подругу.

Вслед за ним вышел отец.

— Только попробуй! — угрожающе сказал он.