Доисторические и внеисторические религии. История религий

О принадлежности бычьих и бараньих голов к образу Небесного Бога известно еще из верхнепалеолитической живописи, а в малоазийских неолитических городах, как, впрочем, и повсюду в Европе и Азии того времени, бык и баран становятся распространеннейшими символами. Матрона, рождающая бычью или баранью голову, ласкающая детеныша леопарда, очень возможно, изображение возрождения умершего к божественной жизни из недр Матери-Земли. Умирает и кладется в могилу тленный человек. Воскресает из лона земли Бог. «Сеется в тлении, восстает в нетлении… сеется тело душевное, восстает тело духовное» [1Кор. 15. 42–44]. Изображения неолита, преодолевая скудость художественных выразительных средств, в немногих образах доносят до нас древнюю веру в грядущее обожение человека.

В Чатал Хюйюке и Хаджиларе часто встречаются двойные и тройные изображения. То это грациозная девушка, зрелая, возможно, беременная женщина и мальчик на леопарде; то, совсем как в мадленском скальном укрытии Англе сюр л’Англи, девушка, женщина и старуха; то обнимающаяся пара, а рядом – женщина, дающая жизнь бараньей голове.

«Следует специально подчеркнуть тот факт, что (в доисторической пластике. – А. З.) встречаются два типа женских статуэток, – отмечал в специально посвященной этой проблеме статье Карл Блеекер. – Помимо изображений матери, пышной беременной женщины, встречаются также изображения стройной девицы, девственницы. Важно и существенно, что богиня земли меняет свое обличье, доказывая тем самым, что мы неверно понимаем ее сущность, когда называем ее только „матерью“, производящей на свет. Она оказывается также и прекрасной девой. Именуя ее только „матерью“, мы слишком очеловечиваем ее. На самом деле это – Божественная госпожа (Divine Lady)».[263]

И хотя точно понять смысл этих изображений нам, видимо, никогда не удастся, ибо смолкло слово священнослужителя, свершавшего обряд, давно изглажены из памяти его жесты, все же можно предположить, что изображенное связывалось с изменением качества стихии земли. Вот она девственно прекрасна, и нет еще в ней семени божественной жизни. Она – как бы невеста Бога, ждущая его объятий. Вот она несет в себе божественную жизнь, которая символом небесного Бога-Творца – бараном, быком – являет себя из нее. Ребенок, стоящий на леопарде рядом с беременной матроной, – это достигший обожения умерший, вышедший из утробы земли. И наконец, старуха, часто изображавшаяся с чертами хищной птицы, – это, видимо, земля, отдавшая своих мертвецов, ждущая обновления и нового принятия семени жизни.

Последнее в образе великой Девы-Матери – это странный на первый взгляд вопрос: была ли она объектом поклонения, являлась ли «богиней»? Несмотря на очень распространенные наименования ее среди ученых-религиеведов «богиней-матерью», «богиней природы», «богиней земли», ответить на этот вопрос не так-то просто.[264] Имеющиеся в нашем распоряжении скульптурные и живописные изображения Девы-Матери не дают убедительных фактов почитания ее в качестве самодостаточной божественной личности. Фиксируется в них ее беременность, ее чадородная сила, но не она сама. Проводивший раскопки в Лепенски Вире сербский археолог Драгослав Срейович обратил внимание на изобилие обломков глиняных женских статуэток в мусорных ямах культуры Винча. «Видимо, изображения эти не имели самостоятельного культового значения и не ценились вне ритуала, – делает вывод ученый, – после завершения священнодействия они выбрасывались».[265] Но мы помним, что еще в среднем палеолите неандертальцы умели видеть в образе, например пещерного медведя, божественный первообраз и потому с благоговением относились к его останкам. Смешать с бытовым мусором и отправить в яму поврежденные священные предметы вряд ли бы осмелился человек древности. К тому же повреждения статуэток скорее нарочиты, чем случайны. Очень может быть, что, подобно могиле, считавшейся не вечным, но только временным пристанищем человека на пути к Богу, и сама Мать-Земля воспринималась скорее как средство перехода из смерти в жизнь, нежели как цель и причина. Лишь постепенно универсальный закон брака, превращающий двоих в «одну плоть», сделал утробу земли божественной. Сравнение с культом Небесного Отца человеков добавляет правдоподобия этому предположению.

«Незнаемый Бог» неолита

Находки множества женских изображений, имеющих отношение к области религиозного культа, заставляют подумать о причинах почти полного отсутствия изображений «мужских божеств» в тысячелетия неолитической культуры. Мужские фигурки если и встречаются, то не как образы богов, но скорее – в качестве существенных для заупокойного ритуала изображений умерших. Доминирование женских образов позволило некоторым исследователям делать выводы о матриархальных отношениях неолитических сообществ. Вывод этот между тем несколько поспешный.