Доказательства вины. Белая ночь

— Ну да, — кивнул я. — Если бы в стрелявшем опознали Марко, Варгасси мог бы продемонстрировать девочку. Смотрите-ка, она вовсе не мертва…

— Вполне возможно, — согласился Марконе. — И если бы некоторое время все шло спокойно, он мог просто уничтожить все документы.

— И ее саму, — сказал я.

— Да.

— А что случилось со стариком Тони Варгасси? — поинтересовался я.

Марконе блеснул зубами:

— Его настоящее местонахождение неизвестно. Равно как и Марко.

— Когда вы узнали о девушке?

— Спустя два года, — ответил он. — Все было устроено через подставной фонд. Она могла просто… — Он отвернулся от меня. — Просто лежать там. Анонимно. Никто бы не знал, кто она такая.

— А Хелен знает? — спросил я.

Он мотнул головой. Потом помолчал еще немного.

— Я не могу вернуть Персефону из Гадеса. Смерть дочери почти уничтожила Хелен — и ее мир до сих пор скован льдом. Если она узнает, что ее дочь… просто лежит, не живая и не мертвая… — он покачал головой, — это окончательно добьет ее, Дрезден. А мне бы этого не хотелось.

— Я обратил внимание, — тихо сказал я, — что большинство юных леди, работающих здесь, — ровесницы ее дочери.

— Да, — кивнул Марконе.

— Не могу назвать это здоровым исцелением.

— Да, — согласился Марконе. — Но это то, что ей нужно.

Я обдумал это, продолжая читать. Возможно, Хелен имела право знать правду о дочери. Черт, да наверняка имела. Но кем бы ни являлся Марконе, он не дурак. Если он считает, что правда о судьбе дочери сокрушит Хелен, возможно, так оно и есть. Ну да, ей стоит это знать. Но есть ли у меня право принимать такое решение?

Возможно, нет — даже если бы Марконе не приложил все усилия к тому, чтобы убить меня, попытайся я сделать это. Он вложил в девушку и ее судьбу гораздо больше, чем я.

Потому что именно эту тайну я увидел, заглянув в душу джентльмена Джонни Марконе много лет назад. Тайну, которая давала ему силу и волю править его преступной империей.

Он чувствовал себя ответственным за девочку, которая приняла предназначенную для него пулю.

Он правил чикагским преступным миром безжалостно и эффективно. Он всегда пресекал на корню любые проявления насилия. Несколько человек пострадали в разборках. О виновных в этом гангстерах никто больше не слышал. Я всегда полагал, что Марконе просто хочет выступать в роли предпочтительной альтернативы менее разборчивым конкурентам, которые заняли бы его место, схвати его полиция.

Я даже не рассматривал такой возможности, что он действительно переживает за боль, причиненную невинным людям.

Конечно, это не меняло ровным счетом ничего. Он продолжал заправлять бизнесом, который убивал больше людей, чем все шальные пули, вместе взятые. Он был и оставался преступником. Нехорошим парнем.

Но…

Он оставался дьяволом, но дьяволом, которого я знаю. И ведь он мог быть куда хуже.

Я дочитал контракт до последней страницы и обнаружил на ней места для трех подписей. Две подписи уже стояли.

— Донар Ваддерунг? — спросил я у Марконе.

— Исполнительный директор «Монок-секьюритис», — ответил тот. — Осло.

— И Лара Рейт, — пробормотал я.

— Поставившая свою подпись от имени отца, Белого Короля, правителя Белой Коллегии. — В голосе Марконе прозвучали легкие нотки иронии. Кукольное представление ни в коем случае не обмануло его.

Я посмотрел на третью, пустую строчку.

И без лишних слов поставил свою подпись.

Наш мир неидеален. Но я делаю все, что в моих силах.

— Гм, — протянул Боб-череп, вглядываясь в мою левую руку. — Это выглядит так, как будто…

Я сидел у себя в лаборатории, положив руку на стол. Череп обследовал мою ладонь.

Отметину на ней я носил уже несколько лет — маленький клочок неповрежденной кожи на изуродованной жуткими ожогами ладони. Клочок, в точности воспроизводящий по форме древний знак — имя Ласкиэли.

Отметина исчезла.

На ее месте светлело бесформенное пятнышко розовой кожи.

— Похоже, что знака там больше нет, — сообщил Боб.

Я вздохнул.

— Спасибо, Боб, — сказал я. — Всегда приятно выслушать мнение профессионала.

— Ну а чего ты ожидал? — возразил Боб. Череп повернулся на столе и чуть наклонился, заглядывая мне в лицо. — Гм. И говоришь, ее отражение тебе больше не отвечает?

— Нет. А она всегда выпрыгивала, стоило мне сказать «оп!».

— Любопытно, — сказал Боб.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну судя по тому, что ты мне рассказывал, психическая атака на твое сознание, блокированная ее отражением, была довольно жесткой.

Я вздрогнул при одном воспоминании об этом.

— Угу.

— И процесс, который она использовала для ускорения твоего мозга и блокирования воздействия извне, тоже носил травматический характер.

— Верно. Она сказала, что это может привести к повреждению мозга.

— Так-так, — произнес Боб. — Я думаю, к нему и привело.

— Чего-о?

— Видишь, что я имел в виду? — радостно спросил Боб. — Ты уже тупеешь.

— У Гарри иметь молоток, — сказал я. — Гарри разбивать глупый болтливый черепа.

Для парня, лишенного ног, Боб сдал назад быстро и даже, я бы сказал, изящно.

— Полегче, шеф, не возбуждайся. Но про мозговую травму я серьезно.

Я нахмурился:

— Будь добр, объясни.