Дохлый таксидермист

— Ладно, горе. Пойдем, пройдемся. У меня от тебя голова разболелась.

Бродяжку, естественно, замучила совесть, и он принялся дико извиняться. Анвар схватил его за руку и выволок на улицу:

— Тохир, закрой дверь! А ты, балбес, рассказывай что-нибудь.

— Но у тебя же болит голова!..

Анвар поднял глаза к небу — безоблачному, как и всегда в июле. Бродяжка смущенно поковырял ботинком полузасохшую траву (дядька Тохир поливал только огород) и пошел на попятную:

— Что рассказать-то? Знаете, я после этих газет ни о чем думать не могу. У меня, наверно, галлюцинации, — он ненадолго задумался и выдал, — а если Иля и вправду живой? Представляю, как он обидится!..

Анвар тихо хмыкнул, схватил балбеса за локоть и повлек в сторону почты в темпе неторопливой прогулки. Дядя Тохир понимающе усмехнулся и похромал следом.

Какое-то время они шли молча. В смысле, Анвар с Тохиром молчали, а Миша философски рассуждал о том, как легко в современном мире сойти с ума. При этом он постоянно цитировал какие-то научные труды, чуть ли не на латыни, и производил обманчивое впечатление солидного человека — ученого или профессора.

Когда они вышли к Главпочтамту, «солидный человек» недоуменно заморгал, подозревая неладное. Анвар пихнул его в бок, чтобы не отвлекался, и коварно спросил:

— Кстати, я не пойму, почему твой брат Ильф, а ты Файнзильберг?

Миша тут же забыл про свои подозрения:

— А я не говорил, да? — удивился он. — Иля тоже на самом деле не Ильф. Его настоящая фамилия Файнзильберг, как у меня. И зовут его не Илья.

— А как? — озадачился дядька Тохир.

— Иехиел-Лейб! Наши родители очень любили традиционные еврейские имена. Вы же помните, что меня на самом деле зовут Мойше-Арн?

— Если ты думаешь, что мы с Тохиром в состоянии это выговорить… — пробормотал Анвар.

— Не надо, я не настаиваю! — испугался Миша. — К тому же, нам с Илей еще повезло. Старшего брата у нас зовут Срул.

Анвар с Тохиром переглянулись и снова начали хохотать.

— Ты это, не думай, — дядька Тохир ткнул Мишу под ребро. — Мы умиляемся.

Бродяжка не обижался, потому что и сам не мог удержаться от улыбки. Про Главпочтамт он, конечно, благополучно забыл: к тому же они шли к рынку, а с этим местом у него не было никаких неприятных ассоциаций вроде незапланированных встреч с погибшими братьями.

Анвар чуть замедлил шаг и сделал знак дядьке Тохиру. Тот понимающе кивнул и заковылял быстрее.

— Вы удивитесь, — сказал тем временем Миша. — Но Петров, он тоже не Петров. Он Катаев.

— Я знаю Катаева, — сказал Тохир. — Он написал «Белеет парус одинокий» и еще много чего. Еще до войны.

— Это писал Валентин Катаев, он же Катаев-старший, а Женька Петров его младший брат. Он взял псевдоним, чтобы его не путали с Валюном, — сказал Бродяжка. — Мы общались все вместе, еще с Одессы, — похвастался он, — у нас был целый литературный кружок! Там были Иля, Олеша, Валюн Катаев, Багрицкий, и еще много кто. Я тоже иногда с ними ходил, но как художник. Мы знали, что у Вали Катаева есть младший брат, но в Одессе мы с ним не общались. Разница все-таки была большая, со мной шесть лет, с Илей пять, ну и с остальными примерно так же. Потом мы перебрались в Москву, и Валюн устроил Женьку в «Гудок». Не знаю, как остальные, но я тогда не воспринимал его всерьез. Он был не нашего круга. А Иля, оказывается, что-то в нем разглядел. Такое, что захотел навсегда оставить его рядом с собой.

Миша замолчал, погрузившись в воспоминания, и, споткнувшись, едва не свалился в пересохший арык. В этой части города за ними следили плохо, и они больше походили не на водные артерии Ташкента, а на сточные канавы.

— Осторожней ходи, Бродяжка, — фыркнул Анвар, снова подхватывая балбеса под локоть.

— Ты знаешь, мы ни черта не поняли, — обернулся дядька Тохир. — Чего-чего там твой брат? Давай, по-человечески объясняй.

Бродяжка моргнул и смущенно сказал:

— Ну, я это к тому говорю, что у нас никто не ожидал, что наш Иля и катаевский Женька решат работать вместе, — сказал он. — Я лично думал, они сошлись для «Двенадцати стульев», и все, разойдутся. А потом уже все привыкли, и только Олеша скрипел зубами. Юрий Олеша, — пояснил Бродяжка. — Петров женился на девушке, в которую тот был влюблен. А Иля, чтоб вы знали, увел свою жену у меня.

— Ты это серьезно или выдумываешь? — спросил Анвар для поддержания разговора.

Ему не очень хотелось слушать про чужих жен, но болтающий Бродяжка не следил за дорогой и вообще находился в какой-то другой реальности. Анвар решил, пусть лучше тот сплетничает, как старая бабка, чем задается вопросами, куда они идут.