Дохлый таксидермист

Петров посмотрел по сторонам, решая, к какой компании присоединиться — к Ильфу с Мишей или к Ширяевцу с Анваром — и обнаружил молчаливого хромого Тохира.

— Вы знаете, мы же вас видели, — с улыбкой сказал Петров. — Я имею в виду, вчера, с Илей. Но нам, если честно, было неловко спрашивать, действительно ли вы за нами следите.

— Я так и подумал, — смущенно признался Тохир. — Если что, я не стал бы скрывать, сказал бы как есть.

— Если бы ты притащил их к нам, Бродяжку бы точно хватил удар, — проворчал, обернувшись, Анвар.

— Вовсе нет!.. — возмущенно заявил Миша, отвлекаясь для этого от беседы с братом.

Ильф у него за спиной насмешливо улыбнулся и покачал головой, и Петров едва удержался, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Тем не менее, я потрясен, — сказал он Тохиру. — Если позволите, я сохраню этот эпизод для газеты.

Тохир потеребил тюбетейку и, отозвав Петрова в сторону, принялся шепотом убеждать его отказаться от идеи напечатать «Ташкентского упыря». Евгений Петрович выслушал его со всем вниманием и тихо сказал:

— Простите, но я не буду этого делать. Если бы дело касалось моего брата, пожалуйста. Но Миша все-таки брат Ильфа. Ему виднее.

Было видно, что Тохир не согласен, но не смеет настаивать — он, кажется, все еще немного стеснялся Петрова — и Женя поспешил сменить тему. Они принялись обсуждать ташкентские рынки.

— Зачем вам столько моркови? — ворчал тем временем Анвар. — Режьте меньше в следующий раз. А кто вам сказал насчет лука?..

— Да вот приятель поделился рецептом, как раз хотел попробовать, — откликнулся Ширяевец.

— Гоните в шею таких приятелей, сейчас я научу вас, как надо!

— Анвар, он такой, — громко прошептал Миша. — Мы с Тохиром сами его боимся.

Петров посмотрел на Тохира — тот улыбнулся и кивнул — а Анвар, который, тоже, конечно, все слышал, подошел и добродушно пихнул Мишу в бок. Но опровергать ничего не стал.

Вскоре появился довольный Приблудный с каким-то загадочным свертком, сунул нос в казан и принялся давать Анвару с Ширяевцем кулинарные советы.

Потом Ильф сходил за фотоаппаратом и чуть не уронил его под стол, Ширяевец оставил плов на Анвара и побежал за водкой, но притащил в итоге овощи и домашнее вино, потом Петров с Тохиром и Ванькой резали салат в шесть рук — Ильфа к ножам решили не подпускать, и он слегка обиделся — а потом они ели плов и пили вино.

В общем, это было прекрасное завершение истории с «Ташкентским упырем», уютное и душевное.

А потом пришел Клюев, и у Ваньки Приблудного сразу же появились какие-то срочные дела.

* * *

11.07.1942.

Ташкент, частный сектор.

Е. П. Катаев (Петров).

Первое, что увидел Петров, когда проснулся, это недовольную морду Ваньки Приблудного.

Ильф в этот раз ночевал у Анвара с Тохиром. Анвар звал и Петрова, но тот вежливо отказался: отчасти чтобы не бросать Ваньку с Клюевым, отчасти чтобы дать Ильюше возможность побыть наедине с братом.

Мнения Михаила Файнзильберга по этому поводу никто не спросил, а вот Ильф был очень недоволен. Он фыркал и ворчал, что если Миша посреди ночи перепутает его с упырем и придушит, это будет на совести Петрова.

Женя только улыбался. Кажется, Иля еще не привык к тому, что брат рядом, и держался чуть настороженно — ждал подвоха. Лучшее, что Петров мог предложить этим двоим, это просто побыть наедине. Совместная ночевка должна была подействовать на них благотворно.

А если и нет, наутро им предстояло оформлять документы в Минсмерти. Петров считал, что после подобного стресса взаимные обиды точно забудутся. Ильф после этого хотел еще пройтись до касс и посмотреть билеты в Москву, но Женя был уверен, что он переоценивает свои силы.

После билетов Ильф еще собирался заскочить на телеграф, написать Гансу, и с учетом всего этого планировал вернуться к шести или семи. Разумеется, при условии, что он не рехнется в обществе брата и толпы разнообразных чиновников.

— Ничего страшного, не рехнетесь, — ухмыльнулся тогда Петров. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Ильф вышел из сарая, а Петрову потом полночи снились кошмары про похороны соавтора. Обычные сны про войну, прорыв к осажденному немцами Севастополю и последний полет на «Дугласе», которые снились примерно раз в два дня, тоже никуда не делись, и все это причудливо накладывалось друг на друга. Пожалуй, на утро отдельные места выглядели даже забавно, но ощущение это оставляло тягостное. Еще и телеграмма от Ильфа, которую Женя любил доставать и рассматривать, за ночь куда-то потерялась, так что он был совершенно без настроения.

— Доброе утро, Ванюша, — улыбнулся Петров, полагая, что Приблудный не должен страдать от его дурного расположения духа.

— Доброе, доброе, — хмуро откликнулся Ванька, валяющийся на настиле с записной книжкой в руках. — Что вы делаете сегодня? Не хотите сходить со мной в город? Мне надо навестить знакомого Учителя и забрать для него посылку, — он заглянул в блокнот и озвучил будто по писаному, — вы же все равно тут, в Ташкенте, совершенно один.

— А Ильфа вы уже не считаете? — улыбнулся Женя.

Приблудный как будто только и ждал этого вопроса: