Дохлый таксидермист

Женя кивнул: его тоже волновал этот вопрос. Хотя Иля все равно это не увидел — он старался не отвлекаться от доски с морковью. Стол был немного кривой, Ильф стоял с краю, и от каждого неосторожного движения морковки начинали скатываться с доски. Илюша собирал их со смущенной улыбкой женатого человека.

— Ванюша говорил про какую-то передачу для Учителя, — сообщил Ширяевец. — Сходить, что ли, посмотреть?

Петров внимательно посмотрел на него, смахнул рукавом набежавшую слезу — глаза щипало от лука — и с улыбкой сказал:

— Вы слишком устрашающе выглядите, Александр Васильевич.

В самом деле, в своем мясницком фартуке Ширяевец походил не на поэта, а на маньяка. Образ довершали подсохшие потеки мясного сока и небольшой топорик в руке, который Александр Васильевич использовал для разделки мяса — очевидно, для колорита, потому, что в ножах недостатка не было.

— Женя, вы, как всегда, драматизируете, — заметил Ильф. — Если Александр Васильевич не будет неожиданно выскакивать из-за угла, то все обойдется.

Ширяевец положил топорик на стол и задумчиво вытер пальцы о фартук:

— Мне просто не нравятся Ванькины подозрительные знакомства, — неохотно признался он. — Кого он там караулит? Товарищи, вам бы присмотреть за ним.

Петров серьезно кивнул и тут же поймал насмешливый взгляд соавтора — кажется, тот отнесся к идее присматривать за Приблудным скептически. Но прокомментировать ничего не успел, потому, что Ширяевец смущенно помялся и продолжил:

— Я беспокоюсь насчет Вани и его «Учителя», уж не знаю, кто это. Я пытался поговорить с ним, но он не слушает. Может, вам удастся как-нибудь повлиять на него, — сказал он без особой уверенности. — Если толку не будет, я напишу Сереже Есенину, но мне не хотелось бы этого делать, потому, что…

Петров так и не узнал, почему Ширяевец не хочет обращаться к Есенину, ведь именно эту секунду Приблудный избрал для своего триумфального возвращения — совсем как в бульварном романе.

— Эй, вы!.. — завопил он, показываясь с другой стороны дома, где была калитка. — Тащите Ильфа сюда!.. У нас тут явление!..

С этими словами он скрылся за домом, и через пару секунд вновь появился, буксируя за локоть растерянно моргающего Мишу Файнзильберга. За второй локоть его придерживал смуглый худой узбек с сурово нахмуренными бровями и решительным выражением лица. На вид ему было чуть больше тридцати, но Миша, который был старше в полтора раза, бросал на него жалобные взгляды, как на старшего брата. Еще кто-то шел у них в арьергарде, но Петров разглядел только голову в тюбетейке.

— Товарищи, это Анвар и Тохир Хашимовы, — деловито представил гостей Приблудный. — Так, вот, стоит за столом, это Илья Ильф, вот Женя Петров, он лук чистит, а вот Сашка Ширяевец, и там еще где-то, — он махнул рукой куда-то за дом, — бродит Николай Клюев, крестьянский поэт. От него лучше держаться подальше.

Ванька так и не мог забыть Клюеву, как тот напал на него с поцелуями.

— Рад знакомству, — смущенно сказал, как понял Петров, Анвар Хашимов. — Ну, мы что ли, пойдем. А ты, балбес, давай, брата обними, — с этими словами он отпустил локоть Миши и хлопнул того по плечу.

Миша сделал крошечный шаг вперед и заморгал, разглядывая Илюшу. Ильф, в свою очередь, застыл на месте и боялся шевельнуться, чтобы опять его не спугнуть. Петров взглядом наметил траекторию для перехвата возможного побега и с досадой подумал о том, что вокруг слишком много колюще-режущих предметов. Еще не хватало, чтобы Миша решил окончательно «упокоить» Ильфа ножом или топором Ширяевца!

— Иля, ты… ты живой, да?.. — сформулировал наконец Миша.

Ильф, который стоял как жена Лота, чуть усмехнулся и наклонил голову:

— Да.

Вот тут Петров расслабился и позволил себе улыбнуться. Невольно вспомнилась встреча с Ильфом неделю назад — одна из самых счастливых встреч в его жизни! — и он снова ощутил тепло. Захотелось и Мишу обнять, и Илю, и Анвара с Тохиром, если он правильно услышал, как их зовут, и Ширяевца с Приблудным, просто за то, что они рядом — но Евгений Петрович, конечно, не стал этого делать. Эти секунды принадлежали только Ильфу и его брату.

— Живой? А доказательства у тебя есть?.. — подозрительно уточнил Миша после длинной паузы, и Петров понял, что рано обрадовался.

Бедного Илюшу, кажется, совершенно шокировало предложение предоставить доказательства того, что он жив — он даже не нашел, что ответить. Боялся, видно, что из-за недостатка доказательств его опять оттолкнут с воплями про упырей.

А Миша отчего-то снова уставился в одну точку и явственно побледнел. Петров проследил направление его взгляда и чуть слышно вздохнул.

Он не считал себя вправе лезть, но, кажется, других вариантов не оставалось.

— Ильюша, вы…

Женя обошел стол и остановился в метре от Ильфа. Тот вздрогнул, перестал гипнотизировать брата взглядом и растерянно посмотрел на Петрова. Евгений Петрович боялся представить, что он, бедный, должен чувствовать — за секунду до нервного срыва.