Дохлый таксидермист

Мы ненадолго замолчали, обдумывая эту прекрасную идею. Если верить рассказам Евгения Петрова, Ленина не просто убили и мумифицировали, его потрошили заживо! Мне было сложно представить, зачем нужна такая бессмысленная жестокость.

Глаза Дзержинского горели фанатичным огнем:

— Террористы, — предложил он. — Попытка «раскачать» обстановку для захвата власти. В свое время мы с товарищем Лениным тоже так действовали, — он поймал мой удивленный взгляд и уточнил. — Нет-нет, мы никого не потрошили. Хотя кого-то, может, и следовало.

Теперь на лице Железного Феликса не осталось ни единого следа недомогания. Казалось, что бессменный министр Внутренних дел сейчас вскочит с постели и помчится бороться с врагами советской революции. Я разделял его воодушевление, но понимал, что лечащий врач Дзержинского в восторге не будет.

К тому же я не совсем понимал, зачем террористам возиться с потрошением Ленина заживо, если можно вытащить внутренности у трупа?

Странно, что я не подумал об этом раньше. Наверно, мне было проще поверить в сговор Ленина с Ильфом, чем в то, что по мирной Москве разгуливает новый Джек Потрошитель.

Все же я постарался взять себя в руки и начать рассуждать логически:

— Возможно, сектанты, — сказал я. — Потрошение заживо как часть культа. Сакральная жертва. Мумия в Мавзолее. Знаете, я бы подумал на кого-нибудь из Министерства Соответствия, но…

— Но это выглядит слишком топорно.

— Верно.

Дзержинский медленно выдохнул и откинулся на подушки — кажется, эта вспышка отняла слишком много сил. Однако отступать он не собирался:

— Ганс, вы же понимаете, у них должен быть исполнитель, — сказал он сквозь зубы.

— Судя по объему работ, это должен быть не просто сотрудник похоронного бюро или патологоанатом, а какой-нибудь египтолог или хотя бы таксидермист… ну, пожалуйста, постарайтесь не волноваться, — смущенно проговорил я, заметив, что Железный Феликс прижимает руку к груди. — Болит? Давайте я позову врача.

Дзержинский покачал головой. Все же он послушался и какое-то время полулежал на подушках с прикрытыми глазами.

— Как жаль, что Абрикосов еще живой, — пробормотал он уже спокойнее. — Знаете, Ганс, это был бы идеальный кандидат, — он еще немного подумал и добавил. — Есть еще Владимир Воробьев, он как раз тут. Они с молодым Збарским курировали проект бальзамирования Ильича. Я лично дал ему разрешение. Эта парочка мне понравилась, они чем-то напоминают ваших Ильфа и Петрова.

Я вздрогнул, представив Ильфа с Петровым за бальзамированием.

— Ну, ладно. Давайте пока сойдемся на секте. Мы с Васильченко составим список возможных исполнителей и проверим их на причастность, — сказал я, скрывая неловкость.

На самом деле, я мог заниматься этим уже два дня. Просто мне было проще думать о сговоре Ильфа, Петрова и Ленина, чем о том, что в Москве орудует сумасшедший таксидермист-сектант.

Дзержинский кивнул в знак согласия.

— А вас я попрошу провести в постели не меньше двух недель, — добавил я. — Во-первых, вам действительно нужен покой. Во-вторых, я хочу, чтобы наши сектанты были уверены, что вы на грани жизни и смерти. Последнее, что нам нужно, это повторное покушение. И еще, подумайте, пожалуйте, над тем, какие у них могут быть идеи. Не думаю, что их конечная цель это подставить Министерство Соответствия такими топорными методами.

Железный Феликс пристально посмотрел мне в глаза. Я нахмурился: он, очевидно, все же намеревался заработать сегодня инфаркт.

— Нужно подумать, — согласился он. — Когда-то я хотел стать священником, поэтому я… словом, я подумаю. Может, они хотят показать, что лучше бы этой новой жизни вообще не было? Или наоборот, им хочется, чтобы новый мир был полностью таким же, как и старый? И мумия Ленина лежала в Мавзолее на Красной площади?.. Да, Ганс, нужно подумать.

Глава 10

10.07.1942.

Ташкент, частный сектор.

Е. П. Катаев (Петров).

Александр Ширяевец несколько дней обещал показать новым приятелям, как готовить настоящий ташкентский плов, и вот наконец-то собрался.

Во дворе у него стояла загадочная конструкция из обожженных кирпичей, гордо именуемая мангал, и приготовление плова начали с того, что водрузили на нее огромный казан. Ильф сразу побежал его фотографировать, Петров с Приблудным тем временем притащили старый стол из сарая, а Александр Васильевич ушел переодеваться и вернулся в колоритном мясницком фартуке.

Следующий час Ширяевец резал баранину, Петров чистил ядреный ташкентский лук, Ильф — морковь, а Ванька Приблудный крутился вокруг стола, хватаясь то за одно, то за другое, и убегал проверять каждый громкий звук с улицы — он вроде кого-то ждал.

В последний раз Ванюша исчез на пятнадцать минут, и они даже слегка насторожились:

— Чего там Ваня копается? — пробормотал Ильф, не поднимая головы. — Кто-то пришел?