Доктор Барченко (СИ)

  С черной Брюсовой книгой москвичи связывали легенду: тот, кому она попадется в руки, окажется неуязвим для преследователей и проживет долгую жизнь в полной безопасности. А самому Якову Брюсу приписывали изобретение эликсира вечной молодости, правда, ничуть не избавившего его от смерти. Кончина застала колдуна внезапно: пробуя свое новое изобретение - воду бессмертия, Брюс приказал слуге умертвить себя, разрубить тело на четное число кусков, а затем попытаться "склеить", погрузив в ванну с эликсиром. Но что-то пошло не так, вкралась, наверное, коварная ошибка в рецептуру, куски не склеились, и Брюса по частям похоронили в склепе под расположенной недалеко от башни лютеранской кирхой. С тех пор призрак Брюса, в завитом парике, длинном камзоле, чулках с пряжками и остроносых туфлях частенько появлялся, ища черную книгу. Легенду о черной книге нисколько не опровергла даже скандальная история с неким помешанным, наряжавшегося в костюм петровской поры и ходившего ночами по башне, пугая припозднившихся прохожих.

  ..... Ранний утренний поезд привез испуганного Александра в столицу. Второй раз в жизни ему было до мурашек страшно, даже страшнее, когда пришлось ехать в Елец к родителям за шляхетской грамотой.

  Город сильно изменился. Серая, мрачная, насупленная, хмурая толпа безразлично неслась мимо него. Москва конца 1920-х, откуда уехал Барченко, выглядела гораздо свободнее, ярче, наряднее, даже спокойнее.

  Исчезла куда-то "накипь НЭПа" - модно одетые барышни, причесанные, завитые, накрашенные, гордо шествующие под ручку с франтоватыми кавалерами. Пропала вся неказистая, но милая сердцу иностранщина - небольшие кинотеатры, показывавшие американские фильмы, патефоны в раскрытых окнах, играющие незатейливые мелодии, иноземцы, приехавшие по концессионным делам, подкрашенные барские особняки, переданные под посольства.

  Вовсю ширь шла индустриализация, но мистика это не интересовало.

  - Здесь на всем печать зла, подумал Барченко, добираясь до Сухаревой башни, где уже давно не заседали никакие алхимики, а устроен музей коммунального хозяйства. Он поднялся по лестнице, толкнул тяжелую дверь и очутился в запущенных, приговоренных к уничтожению, музейных помещениях. Экскурсии здесь не проводили, везде стояли тюки, коробки, ящики, мешки, царила суетливая атмосфера откладываемого переезда. Знакомый историк встретил Барченко с чучелом скопы в руках.

  - Куда скопу несете?

  - На чистку. Пероед завелся.

  - Впервые слышу о пероедах - удивился Александр, погладив птичку по пыльному крылу.

  Историк провел его в маленькую комнатку, заполненную образцами старинной механики. Тут тикали сотни часов, отмеряли время морские хронометры, валялись пружинки, колесики, гаечки и винтики. Из узкого готического окна пробивалось мало света, создавая вкупе с разгромом и пустыми деревянными ящиками, обложенными ватой, печальную атмосферу. Чучела диких птиц, доставшиеся из разграбленного подмосковного имения, обреченно таращили глаза, выгибали длинные цепкие когти и растерянно раскрывали клювы, точно им, мертвым, не хватало воздуха.

  - Я сейчас, отдам скопу и вернусь, пока осмотритесь, может, что приметите необычное. Говорят, Брюс свою книгу в стену замуровал - сказал историк и скрылся в коридорном лабиринте.

  Барченко стал разглядывать часы, чучела, коробки, потом достал из застекленного ветхого шкафа пожелтевшую книгу (подробное описание Сухаревой башни со всеми планами, чертежами и схемами), углубился в чтение.

  Историк повесил на дверь бумажку "закрыто на совещание, не стучать", и мы немедленно отправимся исследовать здание.

  - Правда (он понизил голос до еле слышного шепота) будем не первыми, до нас уже побывали какие-то люди с ордерами и мандатами, ходили, простукивали стены, щуп какой-то совали. Но Брюс устроил несколько комнат с особой акустикой, находясь в них, слышно разговоры внизу и вверху.

  На сей раз удача им не улыбнулась, кроме дохлых ворон и скелета кошки, не нашли, зато перемазались пылью и паутиной. На следующий день Барченко не сумел вырваться к Сухаревой башне с утра: его задержала необходимость сдать отчеты по экспедиции, пришел около часу дня. И обомлел: место было оцеплено милицией, никого не пускали. Снос начался. Хорошо сохранившиеся окна башни, высокие двери, часы и многое другое решили не уничтожать, но аккуратно выломать. Остальное готовились взорвать на кирпичи - Александр видел мелькание опытных взрывотехников в синих и серых спецовках, закладывающих динамит, дабы распрощаться с надоевшим царским прошлым.

  - Нет, а что ты хочешь? - утешала его незадолго до того жена, Брюс был другом Петра, помещиком, эксплуататором, да ко всему прочему дружил с темными силами. Для народа он олицетворял немецкое засилье, о Брюсе ходили небылицы, а советской власти он совсем не интересен. Календарь Брюса - чистое мракобесие, прогнозы погоды не сбываются, я сама проверяла...

  - Потому что летоисчисление поменяли, вот и не совпадает, надо пересчитывать, - возразил Барченко. Именно эти слова он вспомнил, разглядывая отгоняемую толпу зевак.