Доктор Гарин

– Мадмуазель шутит, – укоризненно вздохнул букинист. – А в те времена нам было не до шуток. Вон там на площади стояла виселица, и на ней всегда кто-то болтался. Что за чудовище правило тогда Алтаем! А ведь внешне выглядел интеллигентом, красиво говорил, очки носил. Сволочь! Девять лет страха. Его московские тонтон-макуты каждый месяц раскрывали новые заговоры.

– Московские? – спросил Гарин, разглядывая книжные развалы старика. – Зачем? Местных не нашлось?

– Вот-вот, ему так и говорил его друг, министр земледелия, которого толпа восставших затоптала сразу после президента. Зачем?! Он был идиотом. Любил оперу. Но любил и смотреть на воскресный мордобой в деревнях. Садист! А в последний год вообще рехнулся: в городе стали непрерывно крутить голограммы допросов заговорщиков. Эти пытки… ай-вэй! Их крики до сих пор у меня в ушах… Мы просыпались не под крики петухов, а под те вопли. Сволочь, сволочь. Ладно, чёрт с ним. Надеюсь, в аду его черти жарят на прогорклом рыбьем жиру. Вы же спросили про книгу?

– Именно.

Старик вздохнул.

– Тот день, четвёртое сентября, я запомнил. На всю жизнь! Он начался как тысячи других, а как ещё? Покойная Сула меня разбудила в восемь, я выпил кофию и отправился сюда. Несмотря на паскудную цензуру, мой магазинчик работал отлично, книжки расходились. Тогда снова начали читать. А у меня старых романов было навалом! Девятнадцатый, двадцатый век. Но это были просто книги. А то, о чём вы спросили, это было… это была Книга. Да! Моё сокровище. Естественно, я не выставлял её на витрину. В сейфе хранил. Книга пятнадцатого века. И без единой буквы!

– Как так?

– Одни рисунки. На телячьей коже.

– Средневековый комикс? – спросила Маша.

– Нет, мадмуазель, не комикс. Магическая книга. В железном окладе. На нём – ворон. И на титуле – ворон. Белый. В тёмном круге. Ах, какие рисунки! Тончайшие. И на каждой странице – этот белый ворон. И разные обряды, служение ему, подношения, всё нарисовано. Подробно! Какие рисунки! Я не мог оторваться.

– Пятнадцатый век? – спросил Гарин.

– Так сказали археологи из нашего музея. Я пришёл, показал книгу, они её сканировали. Пятнадцатый век! Точно!

– Сокровище, – скривила губы Маша.

– Сокровище, мадмуазель!

– Вы предлагали её клиентам? Или музеям?

– К сожалению, нет! Скаредность и опасливость, увы, проклятие большинства евреев. Дурак! Я ждал, я надеялся, что придёт богач и купит её за… ну, за очень большие деньги. Так и не дождался.

– Но можно было выложить в сеть? – произнесла Маша.

– Я боялся! Начались эти поганые времена… страхи, страхи… придут тонтон-макуты, отнимут.

– Как же она попала к вам?

– Не поверите! Нашёл на пепелище. Это отдельная история! Однажды я…

Но в этот момент семья из четверых полноватых людей приблизилась к букинисту сзади и розовощёкая мать громким довольным голосом заговорила ему в затылок:

– Арон Моисеевич, здравствуйте!

– Ах! – обернулся он. – Ксения Тимофеевна?

– Мы снова к вам! – Женщина взяла на руки пухлого белобрысого сынишку с карамельным петушком в руке. – Подберите теперь и Колюше что-нибудь доброе, хорошее! Сказочку, сказочку!

– Подберём, подберём! – закивал старик и, обернувшись к Гарину с Машей, развёл руками. – Я дико извиняюсь, господа! Подождёте?

– Да нет, пожалуй, мы проголодались. Зайдём попозже.

– Заглядывайте! Всё расскажу! Это интересная история!

– Знаете что. – Маша глянула на развал детских книг. – Возьму и я какую-нибудь добрую сказочку. Соскучилась. В ресторане почитаю, понравится – куплю у вас на обратном пути. Можно?

– Берите, берите! Вот, рекомендую – “Сказки старого снеговика” Бьорна Маклафлина. Интересный автор! Не так давно замёрз в горах. Жил бобылём, писал необычные сказки. Сейчас стал модным.

Букинист протянул Маше книжку со снеговиком, сидящим у ледяного камина с ледяной трубкой во рту.

– Спасибо! Почитаю.

Маша взяла книжку и Гарина под руку.

В ресторане Ded Medved Гарин и Маша заказали себе барнаульский воскресный бранч и по рюмке сибирской водки “Ермакъ”.

– Заинтриговал старик, – пророкотал Гарин, заправляя салфетку за ворот. – Белый ворон. Пятнадцатый век. А вы по сказкам соскучились?

– Да. Взрослость, честно говоря, заебала. – Маша взяла рюмку с водкой.

– Меня тоже, – вздохнул Гарин, беря свою рюмку. – Вокруг всё такое… как сказать… острых углов меньше не становится. Мало к чему можно спокойно прислониться. Только книги и успокаивают.

– Всё вокруг острое. – Маша чокнулась с его рюмкой. – Кроме вас.

Он улыбнулся большими губами.

– За вас, Гарин.

– Благодарю вас, Маша.

Выпили и с аппетитом молча съели бранч. Дожевывая алтайский десерт, Маша взяла книжку, перевернула, стала читать вслух: