Доктор Костолом

Дана бросила взгляд на приоткрытую дверь и завела наполненные песком кулаки за спину. Старик не заметил. Или только сделал вид. Дане было все равно, она не могла удержаться, не могла не дать последней щепотке воли проявить себя. Пока ноги снова не искривились, и пока дед не дал отраву вкуса ежевики, которую насильно вливал в ее горло время от времени. Сладкую, терпкую, дарующую Дане сил и энергии, но в то же время железом притягивающую к гниющему полу подвала. Он несколько дней подряд поил дрянью. Дана брыкалась, умоляла, но все равно проглатывала все, что давал дед Веня, пока Сенька тихонько скулил и пускал голодные слюни. Вениамин Львович почему-то не разрешал ему пить отраву, оттого Дане становилось только тревожнее. Что это за дрянь, почему Сенька так ее жаждет и… почему хочется еще и еще? Чем дольше Дана здесь, тем меньше шансов вырваться, медлить было нельзя.

Вениамин Львович изменился. Он был весел и легок. Поставил к Дане стульчик ближе обычного, приземлился на него в расслабленной позе. И дверь, она приоткрыта — не вернулся, чтобы закрыть. Дана убеждала себя, что доктор упивается байками своими и теряет бдительность, поэтому надо действовать. Рассудок же говорил: «Ты пленница, ты под контролем, он что-то знает, чего не знаешь ты. Бежать некуда. Некуда больше деваться. Смотри на Сеньку и усеки — это ты, скоро станешь такой и будешь собачкой трахать скрипучую коленку старика, упрашивая его дать больше, больше ежевичной отравы».

Сухой комок проскреб глотку. Глаза заслезились, коленки сами по себе затряслись, а кулаки крепче прежнего сжали песок. «Ну, давай, сука, — даже в мыслях ей собственный голос казался жалким и писклявым, — садись поближе».

— Прости, милая, что заставил ждать, кхм, — старик искусственно откашлялся и игриво улыбнулся, — кстати, можешь называть меня дедом Веней.

Дана невольно посмотрела на Сеньку. Монстрик плюхнулся на корточки и принялся сверлить желтыми узкими глазами ремень старика. Дана знала, он принюхивается к фляжке — не ежевика ли там плюхается. Ежевика, конечно, она.

— Ничего, — прохрипела Дана и не узнала собственный голос. Ей не хотелось говорить со стариком, но пересилила себя и сделала это. Чтобы усыпить бдительность — дать поверить, что она теперь тоже псина, — дед Веня…

— Вот и славненько, — старик хлопнул ее по синей коленке, — тогда продолжу. Контора! Ох и темные люди там работали. Но не о них, расскажу тебе о том, что сподвигло меня прикрыть эту нелепицу с биооружием. Еще до конторы отправились мы с товарищами в экспедицию заморскую. Произошло страшное крушение на островке одном, картой не отмеченном. Выжил только я. И забрел там в одно поселение, с одичалыми. Представляешь, есть уголки на нашей необъятной планете, нетронутые цивилизацией? Ба-а-а! Навидался я там, ох и навидался, тебе и в самом кошмарном сне не привидится. Едят усопших — традиция такая. По кусочкам смакуют, меня даже заставили. А подробности про кровосмешение и вспоминать стыдно.

— Что вы говорите, дед Веня?

— С ума сойти, правда? — старик чуть ли не хрюкал от удовольствия. — И это не самое важное. Одичалые открыли мне историю о местном божестве — но не сразу, как только доверились мне.

Старик вытащил из кармана сложенный в несколько раз бумажный квадратик, развернул и ткнул им Дане чуть ли не в нос. Морщинистые руки старика дрожали от волнения, и Дане с трудом удавалось вырвать из освещаемого торшером полумрака слабые очертания на измятом пожелтевшем листе.

Это было изображение огромного существа. Внушительные габариты на рисунке подчеркнули разбросанными вокруг него муравьями с очертаниями полуобнаженных людей с большими, сотканными из соломы масками. Рисунок выполнен карандашом, и под ним была подпись «Шолохов В.Л.». Старик его нарисовал сам, в этом не было сомнений. Дед Веня нежно провел пальцем по бумажке и объяснил, что скопировал образ с рисунков аборигенов острова, которые он нашел на стенах пещеры и в хижинах на дощечках. На деревянные поверхности местные мастера переносили облик существа с помощью полыхающих углей.

Существо своей невероятной худобой напоминало гигантскую тростинку. Тонкие руки свисали почти до земли, царапая ее длинными когтями. Идеально круглая голова же казалась неподобающе большой для такого телосложения. Из нее торчало пару волосинок, а большую площадь лица занимала черная круглая пасть с усеянными по всей кромке острыми клыками. Единственный крохотный глаз высился по центру лба. Монстр прямо с небрежного, почти детского рисунка одним своим видом заставлял сердце Даны вырываться из груди. Ей слышались отдаленные стоны и крики. Хотелось отнять листок, разорвать его, смять в комок и сжечь. Но Дана не шелохнулась, старалась делать вид, что ей не страшно, а очень интересно слушать лекцию старика.

Вениамин Львович указал на символы рядом с изображением существа. Сначала Дана приняла их за бессмысленные каракули. Однако доктор объяснил, что это имя существа на диалекте островитян. Зовут его Егхль.