Читаем Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне полностью

Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Под педалью были датчики так наклеены, что и вертикальное и горизонтальное усилие регистрировалось. Это был целый комплекс, с ним тоже вышло очень интересно. Мы подали это на патент. В ответ получили письмо о патентовании за границей. Мы ответили отказом, сказали, что за рубежом патентовать не нужно, так как видели чехи, японцы и финны, которые приезжали к нам в ЦНИИФК. Тогда приехали какие-то инженеры из какого-то почтового ящика в Питере и целый месяц меня терзали – как это, как то вы сделали? Вы не будете против, если мы это на микросхемы вместо аналоговых поставим? Потом уже, когда я был здесь, мне позвонил мой бывший руководитель Ратов из Института физкультуры и сказал: «Я тут был в Подлипках, так там всех пилотов стран Варшавского договора тренируют на нашей установке!»

Представляю, как Николаю Александровичу было интересно видеть ваши одновременные регистрации усилий, кинематики и даже миограммы! Ведь в его время еще не было такой технической возможности. Что он вам конкретно сказал по поводу этих данных?

Он посоветовал выделить фазы движения и понять структуру переходов. Поскольку я собрал данные при разных нагрузках педалирования, то можно было понять, как происходит стабилизация усилия на разных уровнях нагрузки.

Эти данные были собраны в Институте физкультуры?

Это было все сделано мной в лаборатории биомеханики, которую образовал Бернштейн, а в мое время ею заведовал Ратов Игорь Павлович. Коробков, директор ЦНИИФК, может вспомнить, кто и как организовывал ту встречу с Бернштейном, когда он в первый раз незадолго до смерти приехал в ЦНИИФК на улицу Казакова… Мне кажется, что Николай Александрович искал мосты через эту пропасть между психологами и физиологами. Ведь многие психологи пришли из другой школы и только потом благодаря Леонтьеву и Лурии поменяли мировоззрение. Лурия, Леонтьев, многие на психологическом факультете были из харьковской школы. А Юлю Гиппенрейтер хорошо знал Мирский. Он был в этой куче с Гурфинкелем.

Когда его спрашивали, он говорил: «Я – не психолог, я – физиолог».

Да, это известно. Найдин говорил, что выше уровня Д Бернштейн не касался.

А уровни Д и Е? Символическое действие в психологии, да и предметное действие. Ведь эта цепочка операций и действий организуется. Леонтьев проводил четко эту параллель между моторным и целенаправленным действием. Он был очень близок Бернштейну[126].

Бернштейн сам очень тепло отзывался о Лурии. Он считал, что тот ему подсказал очень интересную вещь по поводу моторного действия, его смыслового содержания, и состав этого действия. Это есть в книжке Бернштейна 1966 года[127].

Раиса Самуиловна Персон вспоминала о необыкновенно уважительном отношении Бернштейна к молодым – внимательном, подробном.

Я бывал у Раисы Самуиловны, вообще все статьи руководства по физиологии, где писали и Гурфинкель и Персон, и книгу «Регуляция позы» Коца, Шика, Гурфинкеля я очень ценю и использую в своих лекциях.

Ваше мнение о Д. Д. Донском?

Он был прикреплен как консультант к лаборатории, в которой я работал. С ним, как рассказывали, не здоровались в Институте физкультуры из‐за конфликта с Бернштейном. Причем до конфликта Бернштейн считал его лучшим своим учеником. Я как-то спросил Донского о его отношении к Бернштейну. Он ответил, что у них были чисто научные разногласия. Они полемизировали по вопросу видов вариативности движений. Как будто у Бернштейна было три вида, а у Донского – четыре вида вариативности. Бернштейн его никогда не упоминал, и Донской молчал. Просто он не поддержал Бернштейна во время гонений.

Какое Донской на вас производил впечатление?

Очень хорошее. Интеллигентный такой, вдумчивый человек. Как-то зашла речь о том, почему он не защищает докторскую, и Донской сказал, что жалко терять на это семь лет жизни. Но было мнение, что у него будут трудности из‐за этой истории с Бернштейном.