Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Он такой мягкий, сухощавый, высокий. Он говорил ясно, было все понятно. Слушать его было интересно, на все отвечал демократично. Он был интеллигентом. У них был спор, я только хвосты наблюдал на тему, кто правильней понимает, что такое синергия. Марк Шик разъяснил Гельфанду, как что. А до этого Гельфанд решил, что это он сам все придумал. Кончился конфликт, когда Бернштейн их процитировал. Он же их три раза процитировал, и они нашли общий язык[161]. Он у них выступал на семинаре, потом Миша Цетлин выступал со своим развитием этих представлений о синергии.

А ваша статья о Бернштейне?

Я написал ее, потому что Академия медицинских наук проводила сессию. Какой-то у них юбилей был, и они вспоминали всех своих академиков и членкоров. И они выпустили даже книжечку, но мой доклад туда не попал, хотя я там участвовал. Два дня проходила конференция. Это проходило в университете, в анохинском центре, где отдельный Институт физиологии им. Анохина[162]. С человеком, который готовил этот выпуск, случилось несчастье. Он сгорел на даче. И потом за это взялись другие люди. А это уже были анохинские ученики, и им что-то не понравилось. Я чувствовал, что они как-то напряжены. Хотя у меня до сих пор есть их приглашение, и они меня позвали на банкет. Я с ними выпивал и тосты красивые говорил, но я чувствовал, что что-то не так, они напряжены. На самом деле они думали, что этот доклад сделает Гурфинкель. А я позвонил Виктору Семеновичу и говорю: «Вот такая ситуация, не участвовать нехорошо». Он сказал: «Если ты хочешь, то сделай доклад». Это было недавно. Я ему звонил, и мы с ним договаривались об этой статье.

Какие экспериментальные достижения Бернштейна для вас самые важные?

Мы циклографический метод повторяли с Андреем Карповичем. Мы работали на Пятницкой, 48[163]. Уже не было того коридора, который был у нас на Ленинском, 33, но мы пытались повторить эти методики. Тут у меня уже получился сбой, потому что в 1985 году я пошел в Институт иммунологии. Меня пригласили лабораторию новую создать. Я больше переключился на клетки, и какая-то была пауза чисто экспериментальная. А когда я вернулся в Институт машиноведения, это уже было не то. …Там было очень некрасивое партбюро, атмосфера была затхлая. По сравнению с тем, что мы имели в ИППИ, – демократическую среду. Хотя я в конце концов систему для регистрации движений – «Элиту» – приобрел, мне развернуться не дали. Люди здесь были по-другому нацелены…

Беседа М. Е. Иоффе и Б. И. Ходорова

Иоффе Марат Евсеевич (р. 1931)

В 1955 году окончил 1‐й Медицинский институт в Москве, с 1955 по 1957 год работал травматологом в больнице г. Сталиногорска[164], с 1957 по 1958 год – в поликлинике в подмосковном тогда г. Кунцево. С 1961 года аспирант, а затем и сотрудник Института высшей нервной деятельности в Москве, где в 1963 году стал кандидатом, а в 1974‐м – доктором медицинских наук, защитив диссертацию по теме «Исследование кортико-спинальных механизмов организации инструментальных двигательных реакций». С 1988 года возглавлял лабораторию двигательного обучения. На пенсии с 2015 года.

Иоффе М. Е. Кортико-спинальные механизмы инструментальных двигательных реакций. М.: Наука, 1975.

Иоффе М. Е. Механизмы двигательного обучения. М.: Наука, 1991.