Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Анютушка, здравствуй! Оказывается, еще одно важное дело (все мои дела важные. А кроме того, и срочные из‐за медленной почты). Мой земляк др. Горкин, о котором я писал уже, принес мне более новый экз. таможенных правил, чем мои, и там есть некоторые ограничения. В частности, вместо фуфаек мужских сказано «свитеры»; между тем одна из моих фуфаек – серо-голубая – не свитер, а застегивающаяся на пуговки, но без пояса, однотонная, без воротника – вообще абсолютно бесполая. Очень прошу, справься на гл. таможне теперь же: a) разрешат ли мне ее провезти, не будет ли затруднений в том, что ее не смогут признать свитером; в) если могут не разрешить, то могу ли я ее на твое имя выслать посылкой, как Карлуше прошлый год выслали вязаные штаны? Она вся шерстяная, без других ингредиентов. Выясни, пожалуйста, роднуша, и сообщи скоренько. Целую. Твой Котофеус… …Опишу вам мой сегодняшний день. Отправились мы с утра с земляком за город, в Hohensyburg, к югу от Дортмунда. Ехать туда надо автобусом, и по этому случаю расскажу вам про здешние автобусные порядки… На всех больших остановках стоит шкафчик вроде автомата, и на нем надпись: ближайший автобус отходит (например, в 9:38). Ровнехонько в 9:38 вы подкатываете к этой станции, кондуктор вылезает и ключиком переводит надпись на следующее прибытие (например, 10:08). Но автобусы идут с точностью поездов; казалось бы, такая точность им вовсе незачем, но вот поди же, очевидно, немцы не могут иначе. Мы доехали таким образом до Herdecker Bach. Кстати, погода сегодня весь день чудесная – ясно, золотая осень в разгаре, многие деревья уже облетели, и леса устланы густым медным ковром. Порядочно прохладно, и ночью был иней. Проезжали мимо фабрик, закрытых на воскресенье. Трудно и сказать в праздник, что это – фабрики: так все чисто выметено, посыпано гравием и ни одного обрезка или обломка. Где можно, там газончики; и даже опавший осенний лист отметен к сторонке и окаймляет дворы, как ровный бордюр… На самой верхушечке Hohensyburg имеется, во-первых, памятник Вильгельму I, довольно пышный, но безвкусный. Конечно, стоит там и «железный канцлер» [Бисмарк О.]. Поставлен памятник великолепно, так что его видно издали за много верст. Однако силуэт у него, благодаря короне и орлам, пресмешной, вроде буддийского божка… Затем есть развалины старого-престарого зáмка, замечательного тем, что он был построен еще Карлом Великим в начале 10‐го века в честь победы над саксами, а также тем, что внутри развалин не лежит ни одной кучки г… и нет даже ни одной надписи «Пупочка и Исачок 1928». Всего же замечательнее эти места своим красивым видом на широкую равнину, испещренную прудами, речками, бесчисленными ж. д. и усеянную заводами. ‹…› В закрытом письме я еще не описал Hagen, крошечный городок с огромным вокзалом. «Мужи мидяне, затворяйте ворота, чтобы город в них не ушел» (эта древнегреческая поговорка очень подходит к городку Hagen!)…

<Дортмунд, 12/XI>