Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Между каждыми двумя городами в Германии можно проехать двумя-тремя путями. Каковы эти пути, знают только кассир, стрелочники, да еще тот из пассажиров, которому это очень нужно и который еще с юности изучал по путеводителям этот вопрос. Но, например, на станции Дюссельдорф висит таблица отбытия поездов (которое получится, если удвоить соответственно Курскую и Нижегородскую ж. д. со всеми их дачными). Оттуда в Дортмунд идет 25 поездов, а в скобках указано, через какие пункты. По-моему, все 25 – по разным путям, но, может быть, я чуть-чуть преувеличиваю. В России поезд поехал, например, в Серпухов. Как он из Рогожской выехал, машинист может спать лечь, а стрелочники – купаться пойти. Тут шалишь: поездá сыплют во всех направлениях, стрелок больше, чем ровного места (вот они откуда, мерклиновские «пути» в книжечке-руководстве), и как они не путаются в путях – непонятно. Кстати сказать, в Германии очень много тупиковых вокзалов, и это никого не смущает. Когда я ехал из Берлина в Карлсруэ, то наш поезд раз 5 входил в тупики и менял направление: в Лейпциге, Эрфурте, Франкфурте, Гейдельберге и еще где-то. Влетаешь в вокзал, стоянка 5 минут: не успеешь оглянуться, к хвосту пóезда уже лезет задом новый паровоз, хлопс! И поехали обратно. Такие города устроены как павлиньи хвосты[271]. Вообще немцы гораздо меньше нашего боятся закруглений: им ничего не стоит по выходе из вокзала описать по-мерклиновски дугу в 180 или даже 240 градусов. В D-Zug’ах почти все вагоны – прямые сообщения, и все с разными маршрутами. Поэтому на каждой следующей остановке нельзя узнать своего же поезда. Он идет как косу плетут: тут 3 вагона отцепили и 4 прицепили; тут 2 отцепили и 3 прицепили; тут кусочек везут тебя и соседний вагон, верст 20 везут всего 2 вагона, а там, глядишь, их уже куда-то вцепили в середину. Точнее говоря, в Германии нет D-поездов, а есть D-вагоны, которые идут каждый своей дорогой, а на отдельных участках они сцепляются со случайными попутчиками, чтобы скучно не было. «А, батюшка, ты куда?» – «Да в Баден-Баден, родимый!» – «Ну? И мне туда же, поедем вместе!» ‹…› Что до Personen-Zug’ов, то там прямых вагонов нет, и там роль случайных попутчиков играют пассажиры. Иной раз, чтобы проехать верст 30, надо долго и вдумчиво изучать расписание и карту, составить, наконец, обстоятельный план действий и записать на бумажку. Потом достаточно пересесть в пути, в нужных местах, 3–4 раза, и ты уже будешь у желанной цели. Иногда и план изучать недостаточно. Тогда пассажир идет к кассиру, тот достает книжку и медленно листает ее, иногда с сомнением качая головой. Потом лезет на полку и, не только не ворча, а очень приветливо улыбаясь, достает другую книжку, позасаленнее, и надевает очки. Эта книжка радостно просветляет его мысли, он улыбается и говорит, что вот, если бы вы ехали в Witten-West не из Kabel’ а, как сейчас, а из Mengede, то было бы совсем просто и всего две пересадки. Но оба собеседника все-таки в Kabel’ e, а не в Mengede, и потому пассажир недоволен. Тогда кассир зовет буфетчика, а буфетчик, очень отзывчивый человек, привлекает к делу зятя, который в это время пьет пиво у стойки. Зять вспоминает, что когда-то его знакомый часто ездил эти 30 верст до Witten-West, но как он это делал – неизвестно. Пассажир тоже не сердитый, а очень добрый. Он согласен поехать (с одной пересадкой) в Mengede, хотя это совсем не по пути, и уж оттуда – в Witten-West. Ну что же, к вечеру он будет уже на месте. Кассир выдает ему билет. Окошечка у кассы нет, а устройство такое, очень веселое: ты кладешь деньги на полочку «а»; она поворачивается вокруг вертикальной оси и уносит деньги кассиру за стекло, а «в» приносит тебе билет и сдачу.

Дав путнику билет в Witten-West через Bochum – Mengede – Unna – Wetter и Soest, кассир снимает очки и надевает фуражку. Он важно проходит мимо пассажира (единственного на этой маленькой пустынной станции), притворяясь, что он в первый раз его видит. Затем он входит в контрольную будочку, берет щипцы и говорит пассажиру: «А вы куда едете? Ваш билет?» – и, прощелкнув билет и убедясь, что он есть, говорит уже любезно и приветливо: «Bahnsteige ins, bitteschön»[272], хотя на станции и всего-то один перрон. Потом он идет в буфет пить пиво, снимает фуражку и долго обсуждает с буфетчиком и кассиром этот редкий интересный случай.

Путь от Дюссельдорфа до самого Дортмунда (как мы ехали, через Mühleim – Essen – Bochum – еще что-то) – это один сплошной и непрерывный город. Едешь ты вечером, и ни одной минуты за окном не темно. Освещение, 3– и 4-этажные дома, улицы, трамваи и трамвайчики; запасные пути, депо, мастерские, фабрика; опять улицы и опять дома и трамваи. Каждые 10–15 минут остановка – вокзал вроде Харьковского, но чище и больше. 5–6 перронов, буфет; на вокзальной площади кремовые трамваи и 6-колесные автобусы. И так без перерыва до самого Дортмунда. А это 80 верст.