Читаем Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне полностью

Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

Нет. Наверное, был период, когда он хотел что-то изменить в своей судьбе, но не мог по какой-то причине. И поэтому, скорее всего, этот период, Москву вычеркнул – такая защитная реакция – из своей жизни… Папа любил очень Москву. Когда мы приезжали, то он много таскал меня по любимым переулкам близ «Кропоткинской», где он вырос, он мне много рассказывал, и я неплохо знаю Москву, ее центр. Мне кажется, он очень о ней жалел. (Кстати, тетя Таня рассказывала, что в молодые годы Николай Александрович, в подражание «В лесах» и «На горах»[56], написал пародию «На вулканах».)

Интересно, почему вы здесь это вспомнили?

Не знаю, почему-то вспомнилось… Папа, я думаю, жил в тех обстоятельствах, которые были, он воспринял эти обстоятельства. Жизнь сложилась так, как сложилась, почему-то он не нашел сил, не посчитал возможным бороться с этими обстоятельствами, чтобы вернуться в Москву, не посчитал для себя нужным, а может, и поздно уже было. Может, он считал, что смерть родителей – это и часть его ошибок молодости, и он не мог уже ничего изменить и не хотел в Москву возвращаться.

В каком году они познакомились с вашей мамой?

Я родилась в 1964 году, значит, они познакомились где-то в 1962 или 1963 году. Считалось, что у Бернштейнов рождаются только мальчики, и вдруг – девочка. Мальчик бы был Николай. Но потом Николай Александрович что-то подсчитал и понял, что девочка должна была родиться, назвали меня Наталией в честь бабушки, папиной мамы. Маме, когда она меня рожала, было уже 29 лет, и пора было иметь по тем временам детей от любимого человека, не важно, замужем она или нет. Я знаю, что папа отнесся к этому вначале негативно, как все мужчины. Они расписались, когда мама была уже на пятом месяце, они всегда шутили по этому поводу, что я недоношенная родилась – в августе они расписались, а в январе я родилась.

У папы было хорошее чувство юмора?

Очень хорошее, замечательное. Вообще мне папа очень много дал, так много, как в другой семье отцы не дают. Для моего внутреннего мира.

Больше, чем мама?

Да, больше. У нас была отличная библиотека. В СССР был некий клуб, участвуя в котором люди посылали друг другу списки книг, которыми они могут обмениваться. Библиофилы организовались таким образом. Они друг другу пересылали книги.

За деньги?

Нет. Это были энтузиасты, и так папа собирал библиотеку. Очень рано приучил меня к чтению, сначала трудно было заставить, а потом уже невозможно было меня оторвать от чтения.

Я не знала о таком обмене, живя в Москве.

Он собрал таким образом большую библиотеку. Мы много книг обсуждали с ним. Папа слушал «Голос Америки», радио «Свобода», и я с 14 лет уже знала, кто такие Синявский, Солженицын. Мы с папой слушали, и он мне говорил не распространяться – мол, это наша маленькая семейная тайна. Много на этом радио слушали, он мне все объяснял.

А на выбор специальности он не повлиял?

В это родители совсем не вмешивались. Не знаю, как это получилось. Я всегда хотела быть учителем истории. История мне очень нравилась. До последнего думала, что пойду в педагогический институт. А в десятом классе просто какое-то наваждение. Я часто болела ангинами, такая моя беда была, и сидела как-то в поликлинике на приеме, вышла сестра в такой шапочке, такая вся воздушная, легкая… и я подумала, ну какая она красивая, я хочу быть такой же. Так что уже в десятом классе я решила, что хочу быть доктором. Но когда поступила в медицинское училище, я поняла, что это не мое, хотя я его хорошо окончила. Когда у меня появилась возможность переучиться на лаборанта, то я даже рада была, что врачом не стала.

В Германии вы тоже работаете лаборантом?

Сейчас я не работаю, но это отдельная история. Моего экс-мужа зовут Игорь Юрьевич Ковалев. Мой сын Ковалев Николай Игоревич родился в Сыктывкаре в 1986 году.

Расскажите о своем сыне.

Когда мы жили в России, он увлекался спортом. Сначала плавание, дошел до кандидата в мастера спорта, но потом увлекся вольной борьбой. Когда мы уехали из России, он в Германии начал заниматься дзюдо и даже делал успехи. Но потом все бросил и пошел работать. Ему тогда 20 лет было. Тренер приходил к нему и уговаривал его продолжить, но он не захотел больше. Как-то раз он мне сказал, что очень жалеет, что бросил спорт. Сейчас просто работает на заводе и особенно не посвящает меня в свои дела[57].