Доктор, который любил паровозики. Воспоминания о Николае Александровиче Бернштейне

В первой речь шла о том, что у Господа Бога был двоюродный брат, которому очень хотелось научной славы. Тогда Господь сказал ему, что опубликует сразу три его научных труда, если он справится с их написанием. Со своей стороны, он может осуществить любое его желание, необходимое для исследования трех интересующих его проблем. Его экспериментальные возможности безграничны, он может ставить любые эксперименты, а его познания равны познаниям современной науки. Первым вопросом, который задал двоюродный брат, было: «Есть ли жизнь на Марсе?» Господь с легкостью отправил его на Марс, и он убедился, что жизни там нет. Вторым вопросом было: «Из чего состоит атом?» Бог сделал его чрезвычайно маленьким и поместил внутрь атома, где он удовлетворил свое любопытство. И наконец его заинтересовало, как работает мозг человека, и он смог регистрировать электрическую активность каждой нервной клетки мозга, электрическую активность множества биллионов этих клеток. Перед двоюродным братом предстал огромный экран со всеми взаимосвязями всех нервных клеток, но понять, как работает мозг, он так и не смог и до сих пор не решил этой проблемы, так что научная слава его не состоялась. Вывод из этой притчи такой: некоторые научные вопросы, например «Есть ли жизнь на Марсе?», легко сформулировать, но на них трудно ответить. В области же управления движениями человека трудно сформулировать правильный вопрос. Помню, Николай Александрович рассказывал, что научные исследования бывают, как правило, трех видов: первые описывают некую проблему, но при этом не изменяют наших представлений о сложности этой проблемы. Так, например, все знают, что связки сохраняют эластичные свойства. Кто-то измеряет эластичность связок. Эти сведения нужны, но они не меняют наше представление о сложности проблемы. Вторые (их авторы обычно молодые и способные люди) повествуют о том, что хоть всем и известно, что то или иное явление очень сложно, но они обнаружили, что оно еще сложнее и еще более запутанно, чем предполагалось ранее. А третьи, чье число весьма ограниченно, но при этом именно они-то и заслуживают наибольшего внимания, находят простое объяснение сложных вопросов и тем самым облегчают понимание и жизнь своих читателей. Еще одна притча из услышанных мной от Бернштейна: «Все знают, что Бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал. Но никто не знает, что он еще решил сделать перерыв на пятый день, прежде чем создать человека, потому что попросил принести ему все книги, написанные об устройстве человека, прежде чем приступить к выполнению этой задачи. Посмотрев их, он сказал, что они слишком просты и не годятся для его дела. Тогда ему принесли книги XXI века, в которых было еще больше всего сказано по этому вопросу. Но и они ему не понравились. Наконец ему принесли самые лучшие книги XLV века, и они-то ему понравились тем, что оказались очень сложными. „Вот по таким книгам я буду делать человека“, – сказал он».

Какая же здесь мораль?

Он хотел мне этим сказать, что многим кажется, что они просто не нашли тех книг по математике, физике, статистике, прочитав которые можно понять, к примеру, управление движениями у человека и животных. На самом же деле никакая самая лучшая книга по другому предмету не даст тебе ответ на твой вопрос. Все, что я услышал от Николая Александровича, было мне крайне интересно и полезно, так как в те времена я не мог считать себя членом какой-то команды, как, например, физиологи, работавшие в Институте физкультуры с Яковом Михайловичем Коцем. Я был в этом смысле сам по себе. Мне казалось, что я сам до чего-то дошел и не знал, правильно ли это.

Так Бернштейн вас как бы «охолонул»?

Нет, он был исключительно позитивен и старался меня «приподнять». В результате конференция состоялась, Николай Александрович произнес длинное (около 30 минут) вступительное слово. Все прошло очень хорошо, и я даже помню, что Виктор Семенович Гурфинкель подошел ко мне и поблагодарил со словами: «Хорошо, что ты сделал это в том месте, где раньше проходила травля». Ведь конференция проходила как раз там, где около двадцати лет назад поносили и громили Николая Александровича сотрудники все того же Института физкультуры (на улице Казакова, 18)[108].

Кстати, сейчас можно встретить выражение – «увлечение кибернетикой». Вы считаете, что в 1960‐х действительно было просто увлечение и потом оно прошло?

Конечно, в те годы это было свежее дыхание с Запада, оно было модным, носило оттенок, если можно так выразиться, «диссидентства». Просто кибернетика пришла к нам благодаря приоткрывшемуся железному занавесу.

Вскоре после этой конференции Николай Александрович скончался, вы были на прощании?