Доктор мечты

— Меня зовут Рис Мэтьюс, — он вынимает одну руку из кармана и протягивает мне. Я кладу свою маленькую ладонь в его огромную. Когда мы соприкасаемся, между нами что-то вспыхивает. Словно зажженный провод бомбы, обещающий взорваться. Воздух становится густым и насыщенным. В моем горле застревает дыхание пустынного ветра.

У Риса Мэтьюса суровое рукопожатие. Кожа у него грубая, руки большие, пальцы квадратные и чистые. Я глотаю воздух. Видит Бог, мне нужен кислород для работы мозга.

— Я Саванна Мартин, — отвечаю я.

— Саванна Мартин, — пробует он мое имя на губах. Мне нравится. Надеюсь, ему тоже. — Сколько вам лет, мисс Мартин?

— Двадцать два. — «А тебе?» спрашиваю я его с помощью силы телепатии. Очевидно, недостаточно громко, потому что он не отвечает.

— Практически младенец, — бормочет он, но это не мешает ему еще раз проверить мои младенческие кости. У меня клубничные светлые волосы, глаза цвета денег, пухлые губы и изгиб фигуры. Я — углеводы. Барби, которая знает, что для нее полезно, и предпочитает тако и мимозы, то есть углеводы. Пока что я не слышала жалоб от мужчин, с которыми встречалась, но мне хотелось бы иметь тощую фигуру его бывшей жены Кендалл Дженнер.

— Ну, мой педиатр не согласится. Он бросил меня, когда мне исполнилось восемнадцать, — промурлыкала я, и из моего горла вырвался безумный смех.

И тут он улыбается.

Не ухмыляется, не скалится, не лыбится, а действительно улыбается.

И. Это… Великолепно.

— Свежее мясо — наша профессия, — говорит он, и тут мне в голову приходит нечто безумное. Мы все еще пожимаем друг другу руки. Его пальцы касаются моего запястья, и не слегка. Он как будто массирует место, о котором я и не подозревала, что оно такое чувствительное и заряженное. Я сейчас умру. Я уверена в этом. Оргазм от рукопожатия — это ведь не дело, верно? Так почему же мои трусики такие влажные? И почему я так сильно сжимаюсь изнутри?

— Ну, тогда хорошо, что я просто секретарша, потому что я вегетарианка. — Из моего рта вылетает еще один бред. Я не должна следить за этим.

— Даже сейчас, мисс Мартин? — Он наклоняет подбородок вниз, и если он спрашивает меня, готова ли я сделать исключение для его мяса, то ответом будет его молния, скатывающаяся вниз, и мой рот на его члене. Но он не спрашивает об этом, напоминаю я себе. Он просто ведет светскую беседу. Светскую беседу, которую я грязно пересказываю в своем безумном воображении.

— Боюсь, что да, — облизываю я губы.

— Так скажите мне, мисс Мартин, вам нравится то, что вы видите?

Мои глаза расширяются и опускаются к его сочным губам. У него губы Купидона, прикрепленные к лицу модели Armani. Я начинаю беспокоиться, что действительно собираюсь кончить прямо здесь и сейчас. Этот мужчина слишком возбуждает.

— Я… — начала я, но он прервал меня.

— Я имел в виду клинику, мисс Мартин. Не нужно сгорать от покраснения. Стены здесь новые.

Конечно, он имел в виду мое новое место работы.

— Пока что это интересно, — игнорирую я подколку. — Работа довольно простая.

— Тогда почему я слышу в вашем голосе неуверенность?

— Из-за начальства, — признаюсь я, встретив его взгляд.

— А что не так с вашим начальством?

Сразу скажу: с моими боссами все в порядке. Вы ненавидите друг друга и меня. Вокруг столько негатива, что, боюсь, воздух потемнеет, когда ты войдешь в комнату.

— Ничего, — прочищаю я горло. — Но из-за того, что нас здесь только трое, кажется, что здесь слишком…

— Тесно? — спрашивает он, преодолевая расстояние между нами длинным шагом. Я чувствую его запах и тепло его тела, пульсирующее напротив моего. Мне хочется застонать и укусить его за плечо. Но вместо этого я смотрю ему в глаза и киваю. В этой ситуации нет ничего профессионального, это точно.

— Не волнуйтесь, мисс Мартин, доктор Лерер не задержится здесь надолго. — Его дыхание обдувает мое лицо, и да, теперь официально доказано, что рукопожатие может вызвать оргазм, потому что, как только он убирает мою руку, миллион нервных окончаний, вспыхнувших по всему телу, заставляют меня подавить стон. Я приваливаюсь к стене позади меня, ноги дрожат, соски напряжены, а рот раскрыт в маленьком удивлении. Это не огромный оргазм. Это тихий, сотрясающий землю оргазм.

Я не поднимаю глаз, чтобы проверить, заметил ли он. Я не могу. Я никогда не переживу этого. Это самый неловкий момент в моей жизни.

— Пессимизм, царящий здесь, опьяняет, — выдыхаю я.

— Оптимизм, который ты рассыпаешь вокруг, как обкуренная фея, тоже не так уж велик, — язвительно говорит он, бросая на меня предостерегающий взгляд. — И, кстати, я знаю, что ты накормила моего сына замороженным йогуртом. Он мне все рассказывает. — Я тяжело сглатываю, но не извиняюсь. Благодаря этому обмену мнениями я быстро прихожу в себя после оргазма.