Долг – Отечеству, честь – никому…

Слухи не кончались. Они заполонили вокзалы, булочные, доходные дома и министерские кабинеты… Не отравили – отравился. Сам! Так и сказал своему доктору: дай, мол, яду…

Потому-то, когда появилось официальное правительственное сообщение о причинах смерти императора, горожане лишь пожимали плечами: знаем, дескать, вашу простуду на февральском ветру. Будет Государь в феврале в мундирчике по плацу бегать! Сколь видели – всегда зимой в шубе да в санях ездил. Полно врать, господа хорошие…

Так что не поверили. Ни министры, ни преданный камергер, ни седой кучер, ни даже кухарка и семеро поварят… Что уж говорить о простых смертных. На то и Трон: хорошо сидится, да риск головушке скатиться. Вот и жалели. Каждый как мог. Но все, заходя в церковь ли, в часовенку, поминая усопшего Государя, начинали часто осенять себя крестом, не забывая за упокой ставить грошовую свечечку. Может, там ему, Помазаннику, легче будет, и уж точно никто не обидит…

I

Si vis pacem, para bellum[55].

Корнелий Непот

…Огромные империи – что грецкий орех: когда внутри плотное ядро, даже камень при ударе отскакивает. Другое дело, если орех перезрелый: такой и ударять не нужно – сам развалится. Для империй, внутри которых всё бурлит и пенится, удар извне чреват тяжёлыми последствиями…

Османы[56] разжирели. Слишком долго тихое турецкое благоденствие зижделось на кончиках янычарских ятаганов. За сытую жизнь приходится дорого платить. Нескольких веков хватило, чтобы янычарский корпус, впервые созданный мудрым султаном Мурадом I из юношей-христиан (так называемый «налог кровью»), превратился в настоящую военную касту. Быть янычаром в Блистательной Порте стало престижно. К концу XVIII века янычары (большинство из них теперь были мусульманами) уже не считались рабами султана: они обзаводились семьями, торговали и даже… даже противились приказам всесильного султана! Это их и сгубило.

Когда в далёкой Франции жаки и жаны рушили стены Бастилии, в Константинополе обрушился последний кирпичик благоденствия – умер султан Абдул-Гамид I. С его смертью Блистательная Порта уже перестанет считаться «блистательной», смирившись с более скромным названием – Порта Оттоманская. На смену Абдул-Гамиду придёт его племянник – Селим III, возомнивший себя великим реформатором. Но одно возомнить, другое – претворять мечты в жизнь. Возжелав сделать из Порты вторую Францию, Селим не учёл одного – мнения янычар. Хотя с чего бы ему, самому могущественному после Аллаха, советоваться с теми, кому следует только подавать команды? И в этом султан сильно просчитался.

Янычары были против всяческих реформ – им и так жилось неплохо. Светское государство? Да это – измена! Армия по европейскому образцу? Десятикратная измена! Долой непомерные налоги! Долой засилье «лягушатников»! Долой! Долой! Долой! Раз уж так пошло – долой и султана! Даёшь другого! Элита турецкого войска вне себя… В мае 1807 года султан Селим был свергнут и заменён его двоюродным братом Мустафой IV.

Однако смещение законного султана оказалось не всем по нраву. Например, военному губернатору Рущука – Мустафе-паше Байрактару, двинувшемуся с войском на Константинополь. Это явилось приговором для свергнутого Селима, «томившегося в заточении» весьма вольготно: находясь в серале, бывший султан прекрасно проводил время в гареме, окружённый наложницами под присмотром любимой жены Рефет Хатун. От непрошенных гостей Селима надёжно охранял чернокожий евнух Незир-ага.

Но, как оказалось, охранял ненадёжно. Ибо султан Мустафа именно евнуху приказал разделаться со своим господином, отправив того в гарем вместе с двумя головорезами. Селим был обречён.

Однако евнух – даже он! – плохо знал женскую душу. Когда трое убийц ворвались в покои гарема, одна из наложниц закрыла Селима своей грудью. Единственный удар кинжалом оказался для неё смертельным. Увидев кровь, вторая наложница лишилась чувств. После этого, убийцы навалились на султана. Много крови в серале – плохая примета; выручила шёлковая подушка любимой жены султана – ею и придушили…

Когда о случившемся доложили Байрактару, тот скрипнул зубами:

– Опоздали! Шайтаны опередили нас…

Но приказ о наступлении на столицу не отменил. Вскоре Константинополь пал, султан Мустафа низвержен, а на его место был поставлен его брат Махмуд II. (Вот уж точно: свято место пусто не бывает)

Скоро стало ясно, что с воцарением нового султана всё вернулось на круги своя: Махмуд продолжил дело убитого Селима. Всё это привело к тому, что в ноябре 1808 года янычары вновь взроптали. Требования были прежние: приостановить западные реформы, распустить «лягушачью» армию и, конечно, восстановить войско янычар. Восставшие окружили дом главного визиря султана (Байрактара) и подожгли его. Визирь погиб в огне. В ответ разъярённый султан Махмуд II приказал убить свергнутого Мустафу, а янычар разогнать пушками.