Долг – Отечеству, честь – никому…

Оставшихся в живых султан сживал со свету – изгонял или отрубал им головы. Кончилось тем, что в июне 1826 года янычарский корпус оказался навсегда распущен. С извечной головной болью турецкого султана было покончено…

* * *

За происходящим в Оттоманской Порте внимательно следили соседи – близкие (греки, болгары и русские) и далёкие (британцы и французы). Османский «орех» явно перезрел, поэтому, как видно было извне, трещал по всем швам. И нужно было этим успеть воспользоваться. Христианская Греция жаждала свободы. Россия же грезила Проливами: контроль над Босфором обеспечивал империи Романовых безопасность её подбрюшья на Юге и в Крыму. Поэтому перезрелый «орех» следовало колоть до конца…

И, надо сказать, у русских это неплохо получалось. При отсутствии грозных башибузуков и янычар христиане в Порте осмелели; многие румейские народы заговорили об «османском иге», от которого неплохо было бы избавиться. Тем более что Россия обещала помочь, по крайней мере – защитить…

Но на турецком поле имелись и другие игроки – Англия и Франция. И если британцы, не стесняясь, метили стать хозяевами Проливов (с чего бы вдруг?), то французы – зарились на новые территории в Египте и Сирии. Пример Наполеона Бонапарта по захвату этих земель (пусть и неудачный) оказался заразителен для очередного Наполеона – на сей раз Луи Наполеона, именовавшего себя Наполеоном III[57].

Шарль Луи Наполеон являлся родным племянником Наполеона Бонапарта (сыном его младшего брата Луи и падчерицы Гортензии Богарне). В декабре 1848 года он был избран в президенты Второй республики, но этого ему показалось мало. Показав себя достойным продолжателем своего мятежного дядюшки, Шарль Луи совершил государственный переворот, после чего провёл плебисцит (плебсу было предложено примерно следующее: а не хотите ли вы, уважаемые, нового Наполеона – да или нет?). Через год французский «гарант Конституции» стал императором.

Однако императорская мантия оказалась шита белыми нитками. Избрание племянника Наполеона I императором выглядело не более чем фарсом. Николай I, узнав о появлении в Европе очередного новоявленного монарха, только фыркнул:

– И этот выскочка – туда же! Хоть Луишка и поистреблял революционеров и мерзких либералов, кто он такой?! – выговаривал Николай канцлеру Нессельроде, как будто тот был в чём-то виноват. – Зачем грязным рылом лезть куда не следует?..

С воцарением во Франции звезды Наполеона III в Европе насторожились. Однако в России с данным фактом смириться не могли. Действительно, согласно актам Венского конгресса 1815 года, Бонапарты были исключены из французского престолонаследия. И это – раз. Во-вторых, если признавать Наполеона III, значит, надо было признавать и Наполеона II. Тогда что делали на французской троне Бурбоны с 1815 по 1830 годы при живом «Орлёнке» – законном сыне Наполеона I, герцоге Рейхштадтском и скромном подполковнике австрийской армии?

Император Николай неистовствовал! Поступок Луишки осквернял саму память Венского конгресса и всех его участников, прежде всего – главного победителя Бонапарта в мировой войне Александра I.

А дальше произошло следующее. Австрийский министр иностранных дел Карл Фердинанд фон Буоль попытался убедить Николая в том, что ничего страшного во всём этом, в общем-то, нет; просто не следует французского императора именовать «братом» и «Наполеоном III». Австрийцу вторил прусский посол в Петербурге фон Рохов: да, французского монарха следует называть «другом», ведь он не Наполеон III, а всего лишь Луи Наполеон…

В результате русский посол в Париже Киселёв получил аккредитивные грамоты, адресованные «императору Луи Наполеону» и поздравительное письмо, начинавшееся словами: «Государь и добрый друг». Именно так, уверен был Николай, поступили австрийский и прусский монархи. Если бы! И тот, и другой в своих поздравлениях обращались к французскому императору как к «Наполеону III», называя выскочку «Государь и дорогой брат». Это была, как сейчас бы сказали, гнусная подстава. Так, по сути, на ровном месте возникла серьёзная конфронтация между двумя государями: Николай не принял всерьёз Наполеона III; последний же сделал вывод, что главный для него враг на белом свете – русский царь Николай и эта… эта дикая Московия! А за предыдущие унижения французов неплохо бы и расквитаться…

Галльский петушок вновь рвался в бой. Подумаешь – русский медведь! Ку-ка-ре-ку! Оставалось лишь подобрать надёжных союзников для верного удара. Например, неплохо бы склонить на свою сторону британского льва, который, хоть и упрям, но вполне сговорчив. Если, конечно, речь пойдёт о большой выгоде…

* * *