Долг стрелка

— Чушь, — язвительно ответил я, хотя в глубине души не был так уж уверен. — Люди, которые построили этот храм, умерли не меньше десяти тысяч лет назад.

Мы спустились по крутому склону, по густой зеленой траве, и остановились перед величественным древним строением. За огромными резными колоннами, украшавшими фасад здания по всей длине, мы увидели стену, по-видимому, очень толстую, с массивными бронзовыми дверями. По сторонам дверей через равные промежутки на недосягаемой для человека высоте было пробито несколько окон.

Пройдя между огромными колоннами, мы попытались открыть двери. Они оказались прочно вставлены в дверной проем, а порог покрывал толстый слой пыли. Каменный портик треснул в нескольких местах, и огромный храм — если это был храм — казался вблизи еще более древним, чем издалека. Гладкая поверхность дверей не имела ни ручки, ни засова. Мы толкали створки, но безрезультатно.

— На дверях что-то вырезано, — сказал Голландец, устав от бесплодных попыток.

— Скажешь тоже, — возразил я. — Они совершенно гладкие.

— А ты посмотри поближе, — сказал он, и, наклонившись, я увидел, что он прав: на дверях виднелись неясные, едва различимые линии.

— Странно, что я раньше их не увидел, — заметил я. — Они…

Я вдруг осекся, а Голландец отпрянул, подавив крик.

Резные изображения становилось все более четкими прямо у нас на глазах.

Как картинка, возникающая на экране из проекционного аппарата, когда его наводят на резкость, на загадочной поверхности таинственной двери рождался устрашающий рисунок.

На двери вырисовывался скелет — может быть, человека, но такого человека, каких земля не видела целую вечность. Отличия костей от человеческих в этом четком рисунке явно не были ошибкой неизвестного художника, а были присущи ужасающему оригиналу. Ребра выглядели слишком толстыми и тяжелыми, фаланги пальцев — слишком кривыми, подбородок — слишком скошеным внутрь, лоб — слишком низким, а кости рук — настолько длинными, что бесплотные руки свисали ниже узловатых коленных суставов, словно чудовище стояло, наклонившись вперед, как огромная обезьяна. Но даже человек, неискушенный в анатомии, сразу понял бы, что это не обезьяний скелет. Над рисунком сверхъестественным сиянием горел ряд иероглифов.

Голландец фыркнул, переведя надпись:

— «Входите, безумцы, ваша судьба предрешена!»

— Вздор! — недоверчиво засмеялся я. — Тот, кто это написал, давно превратился в прах.

— Вполне вероятно, — согласился Голландец. — Но, может, лемурцы, как и инки, оставили после себя то, что убивает любого, кто вторгнется на их землю.

— Сомневаюсь, что это загадочное орудие убийства действует через столько столетий. Посмотрим…

Во время спора мы отвернулись от двери, а потом я снова на нее посмотрел, замер и показал пальцем на пустую поверхность.

Рисунок исчез!

— Господи! — тяжелый вздох Голландца прозвучал, как призрачный шепот.

Я, не долго думая, провел рукой по гладкой поверхности. Мои пальцы не нашли никаких неровностей, но, вглядевшись, я увидел, что на двери снова возникает рисунок. Мы отступили при виде постепенно появляющегося на металле чудовищного скелета, словно плывущего сквозь бескрайние просторы синеватого океана.

Я пришел в ярость, но, справившись с собой, снова провел руками по двери и на этот раз нащупал чуть заметную выпуклость в центре ненормально широкой груди. Я нажал крепче… Под скрип древних петель дверь внезапно распахнулась. Мы с Голландцем инстинктивно отпрянули от зияющей черноты.

Со страхом вглядевшись внутрь, мы увидели сквозь пелену мрака гигантские фигуры и очертания каких-то титанических существ.

— Что ж, — сказал я, недовольный тем, как прозвучал мой голос в глухой тишине, — пойдем, посмотрим, что там.

— Лемурия! — прошептал Голландец. — Они вырезали на дверях скелет, который появляется, когда мы на него смотрим. Может быть, наложили на замок проклятие, и скелет должен нас схватить! К этому приложил руку Посейдон — лемурцы были его детьми и произошли от сверхъестественных морских существ, а не от обезьян, как все остальные. Их боги не были нашими богами, и они не были человеческими существами, в том смысле, в котором мы это понимаем.

— Чушь, — отрезал я.

Но я сам строил жутковатые предположения, так как одного взгляда на демоническую дверь было достаточно, чтобы человек послабее лишился рассудка.

— Если не хочешь входить, подожди здесь — и смотри, чтобы скелет не исчез с двери.

Но Голландец, сердито фыркнув, презрительно отодвинул меня в сторону и неуклюже шагнул через порог. Я последовал за ним, и мы оба с опаской огляделись, сжимая в руках оружие. Гигантские колонны поддерживали крышу такой высоты, что мы едва видели ее. Она парила высоко над нами, как темное полуночное небо.