Долгая дорога домой

– И чем нам поможет их убийство? Отдайте мне ружье, вы, дьявол!

Они слабо сцепились друг с другом. Три рорвана стояли на краю ямы и смотрели на них. Ветер ерошил мех инопланетян, но лица в масках ничего не выражали, и они хранили молчание.

Торнтон отобрал винтовку у фон Остена и снова поднял глаза. Пришельцы исчезли. Казалось, ледяная рука стиснула его сердце. Так легко, так просто. Если рорваны хотели убить их всех, эти два человека внизу уже были мертвы. Нужно только сообщить, что они не нашли следов пропавших.

Так просто, так просто… Торнтон почувствовал, как рассудок дает сбои.

– Господь Воинств, – прошептал он сквозь зубы, – сокруши их! Не сдерживай Свое мщение!

И какой-то безумный уголок его сознания рассмеялся и предположил, что, быть может, Всемогущий устал от человека, и это новый избранный Им народ, который уничтожит и низвергнет в ад грешное человечество.

Он ощущал внутри смерть, он был обречен замерзнуть здесь, в тридцати тысячах световых лет от дома, и Господь отвернул Свое лицо от Иоава Торнтона. Он опустил голову, чувствуя, как слезы щиплют глаза.

– Да свершится воля Твоя.

А потом снова появились рорваны. У них была веревка, и один обвязал ее вокруг пояса, а другой начал спускаться по ней в яму. Чтобы спасти людей.

Глава 13

За перевалом был крутой спуск, скалы умопомрачительно обрывались к далекому блестящему морю. Это напомнило Лоренцену о Калифорнийском побережье: суровое великолепие гор, трава, кустарник и низкие деревья с темными листьями на их склонах, широкий белый пляж далеко внизу; но эта горная гряда была выше и круче. Новее – он вспомнил, как Фернандез говорил, что ледниковый период на Троаде начался благодаря недавней тектонической активности. Возможно, огромный спутник ускорял процессы тектонического перемещения. Лоренцен подумал о маленьком геологе и его могиле. Он скучал по Мигелю.

Хорошо, что Торнтона и фон Остена спасли. Он вспомнил долгий разговор с марсианином после того случая: Торнтон поведал о своих планах, отрывистыми, резкими фразами, под давлением внутренней потребности исповедаться, и признал свою неправоту. Если рорваны задумывали убийство, зачем было спасать землян? Лоренцен никому не сказал об этом разговоре, однако добавил вопрос к собственному списку.

Фон Остен по-прежнему относился к пришельцам с мрачной враждебностью, но, очевидно, решил выждать. Торнтон, потрясенный пережитым, впал в другую крайность и теперь доверял рорванам почти так же, как, судя по всему, доверял им Эвери. Сейчас марсианин ломал голову над теологическим вопросом, есть ли у них душа; ему казалось, что есть, но как это доказать? Гуммус-лугиль весело и беззаботно пробирался по опасной тропе. Лоренцен чувствовал себя очень одиноким.

Он делал успехи в изучении языка. Теперь он почти мог следить за беседами Эвери и Дьюгаза – и почти убедился, что это не просто уроки. Психмен по-прежнему с вежливой улыбкой уклонялся от вопросов с ловкостью, от которой Лоренцен начинал заикаться и сбиваться. Да, конечно, он ладит с Дьюгазом, и рорван рассказывает ему интересные вещи о своей расе. Нет, он не хочет выделить время и научить Лоренцена тому, что узнал; позже, Джон, позже, когда мы все сможем расслабиться.

Лоренцен был почти готов отказаться от своей затеи. Сдаться, поверить Эвери на слово, перестать думать, тревожиться и бояться. Со временем на все вопросы найдутся ответы. Это не его забота.

Он взял себя в руки и вернулся к работе. Он не осознавал, как сильно меняется, как мало в нем было упрямства и агрессии прежде. За рамками своих исследований он был таким же, как большинство людей, позволял другим думать и принимать за него решения; больше он таким не будет.

Спуск к морю был трудным, но занял всего пару дней. Шагать по ровному побережью было почти отдыхом. Дьюгаз сказал Лоренцену, что до цели всего несколько дней.

В этом месте береговая равнина едва ли заслуживала такого титула: она сужалась до пляжа шириной километр, за которым тянулась узкая полоса травы и деревьев, а дальше – высокие скалистые утесы у отвесного подножия гор. Пляж тоже напоминал калифорнийский, длинная полоса мелкого песка, собиравшегося в высокие дюны и перемещавшегося на соленом ветру. Но на Земле не было столь яростного прибоя, пенившегося и ярившегося у берега, и столь быстрых, высоких приливов, дважды в день поглощавших пляж почти целиком. Судя по всему, дичи здесь не водилось, однако отряд мог некоторое время питаться травами и дикими бобами.

По мере того как километры оставались за спиной, Лоренцен чувствовал, как внутри растет напряжение. Еще несколько дней, а потом… ответ? Или новые вопросы?

Смерть вновь нанесла им визит еще до конца путешествия.