Долгая дорога домой

– Эта планета прокльята, – рявкнул он. – Она здьесь только длья того, чтобы убивать людьей. Думаю, мы в ловушке.

Торнтон огляделся. Скала, по которой они вскарабкались, представляла собой внешнюю стенку чего-то вроде котловины, глубиной шесть метров и шириной четыре; животное, которое они подстрелили, находилось на дальней ее стороне, и по несчастливому стечению обстоятельств они выбрали неудачное место для подъема. Стены ямы были почти отвесными, отполированными столетиями ветров, морозов и талых вод; небольшое отверстие на дне, очевидно, вело в канал, по которому стекала вода.

Пошатываясь, Торнтон обошел яму, изучая края ловушки. Фон Остен пострадал меньше и предпринял несколько все более отчаянных попыток выбраться, но в конце концов сдался. Для этого требовалось снаряжение, которого у них не было.

– Еще двье жертвы для рорванов, – хрипло сказал он.

– Они не могли знать…

– Они завьели нас в эту опасную мьестность. Случай сдьелал за них то, что они сдьелали бы сами. Gott in Himmel![21]– Фон Остен погрозил небу сжатыми кулаками.

– Не поминайте имя Господа всуе.

Торнтон опустился на колени и начал молиться. Он не просил помощи; останется он жить или умрет, на то воля Божья. Завершив молитву, он почувствовал себя увереннее.

– Если мы не вернемся к вечеру, остальные отправятся на поиски, – сказал он. – Они примерно знают наш маршрут.

– Ja, но это чьертовски большая террьитория длья поисков, и мы на этом холоде долго не продьержимся. – Фон Остен обхватил себя руками и содрогнулся.

– Нужно время от времени стрелять, пусть и рискуя взывать лавину. Но с этим можно подождать, сюда никто не придет еще много часов. Можете вскрыть аптечку и перевязать меня?

После этого оставалось только ждать.

Сине-зеленое солнце село, и стало холоднее. Яму начали заполнять тени, воздух словно сгустился. Внизу не было ветра, но люди слышали его тонкое, холодное завывание на краю провала. Они пытались двигаться, чтобы не замерзнуть, но у них не хватало сил.

После второго заката они съежились вместе в бездне мрака, под пронзительным, безжалостным светом звезд. Время от времени они задремывали и вздрагивали, просыпаясь. Они были в полубессознательном состоянии, время тянулось очень медленно, и ночь переполняли зыбкие видения. Один раз Торнтону почудилось, что кто-то зовет его, и он почти проснулся; голос гулко отдавался от протяженных голых склонов, крича, что он согрешил, и Торнтон понял, что это не спасательный отряд.

Долгая ночь подошла к концу. Когда первая едва заметная серость просочилась на видимый им кусочек неба, они испытали смутное изумление, осознав, что еще живы.

Время от времени они обхватывали онемевшими пальцами свои винтовки и стреляли в воздух. Эхо гудело вокруг, и Торнтон с усилием вспоминал топографию этой местности. Думать было тяжело, но он подозревал, что окружающие скалы не дадут звуку разнестись далеко. Их могут никогда не найти, их кости будут лежать здесь, пока двойная звезда не обратится в пепел.

Первое солнце поднялось выше. Они еще не видели его, но оно растопило ночную изморозь, и десятки ледяных ручейков побежали в яму. Фон Остен тер замерзший палец на ноге, пытаясь вернуть его к жизни. Торнтон попробовал молиться, но слова не приходили; казалось, Господь проклял и забыл его.

Солнечный свет заливал яму, когда появились рорваны. Торнтон увидел, как они заглядывают через край, и сперва не узнал их. Его разум был затуманенным и медлительным. Потом пришло осознание, и он, дернувшись, очнулся.

Фон Остен выругался и поднял винтовку.

– Morderische Hund![22]

Торнтон едва успел выбить у него оружие.

– Идиот! Они пришли спасти нас!

– Неужьели? Они прьишли посмотрьеть, как мы умрьем!