Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Затем своим мягким голосом Брэм Фишер продолжил:

– Ваша честь, сторона защиты намерена начать свои доказательства с заявления со скамьи подсудимых обвиняемого номер один, который лично принимал участие в создании формирований «Умконто ве сизве» и который сможет проинформировать суд о зарождении этой структуры.

При этих словах прокурор Перси Ютар вскочил со своего места и воскликнул: «Ваша честь! Ваша честь!» Он был явно огорчен тем, что я не буду давать показания, так как он, несомненно, подготовился к моему перекрестному допросу.

– Ваша честь, – попытался протестовать прокурор, – заявление со скамьи подсудимых имеет гораздо меньше веса, чем показания под присягой.

– Я думаю, господин прокурор, – сухо ответил ему судья Куарт де Вет, – что адвокаты стороны защиты обладают достаточным опытом, чтобы проконсультировать своих клиентов без вашей помощи.

Перси Ютар сел.

– И нам, и нашим клиентам известны положения Уголовного кодекса, – ответил Брэм. – Я вызываю Нельсона Манделу!

Я встал, повернулся лицом к залу суда и принялся медленно читать:

«Я – первый обвиняемый.

У меня степень бакалавра гуманитарных наук, я несколько лет практиковал в качестве адвоката в Йоханнесбурге в партнерстве с мистером Оливером Тамбо. Я осужден и отбываю пять лет тюремного заключения за незаконный выезд из страны и подстрекательство к забастовке в конце мая 1961 года.

Я сразу же признаюсь в том, что являюсь одним из основателей формирований ”Умконто ве сизве“ и играл заметную роль в их деятельности, пока не был арестован в августе 1962 года.

Я хотел бы с самого начала заявить, что утверждение, прозвучавшее во вступительной речи прокурора, о том, что борьба в Южной Африке находится под влиянием иностранцев или коммунистов, совершенно не соответствует действительности. Все, что я делал и как личность, и как лидер своего народа, было продиктовано опытом моей жизни в Южной Африке и моей гордостью от сознания, что я – африканец, а не указаниями каких-либо иностранцев.

В юности в Транскее я слушал истории старейшин моего племени о былых временах. Среди этих историй были рассказы о войнах, которые вели наши предки, защищая свои земли. Дингане и Бамбаты, Хинца и Маканны, Скунгти и Даласиле, Мошвешве и Сехухуне были воспеты как гордость и слава всей африканской нации. В то время я надеялся, что жизнь даст мне возможность послужить своему народу и внести свой скромный вклад в его борьбу за свободу. Именно это мотивировало меня на то, в чем меня сейчас обвиняют в ходе этого судебного процесса.

Упомянув этот аспект, я должен немедленно и достаточно подробно рассмотреть вопрос о насилии. Кое-что из того, что до сих пор говорилось суду, является правдой, но кое-что не соответствует действительности. Я, тем не менее, не отрицаю, что планировал диверсионные акты. Однако я не планировал их в духе безрассудства, потому что я не испытываю никакой любви к насилию. Я планировал диверсии после спокойной и трезвой оценки политической ситуации, возникшей после многих лет тирании, эксплуатации и угнетения белыми моего народа».