Долгая история (СИ)

Все предыдущие разы Лера неизменно встречала его различными вариациями фразы «А, тебе ещё не надоело?» Сегодня она промолчала. Они договаривались о времени встречи заранее, и из-за мерзкого снегопада Юра, и так опаздывающий, добредал до детдома от набережной дольше, чем обычно, так что пришёл минут на двадцать позже. Он подозревал, что Лера, куковавшая на стуле в холле, либо уже вообще никуда не собирается идти, либо изобьёт его ногами. Но когда он, мокрый от снега, всё-таки ввалился через порог, то в первый раз за всё время их знакомства явно почувствовал, что при его появлении она обрадовалась. На её круглом лице даже промелькнула тень облегчения — или это уже его творческая фантазия дорисовала, фиг разберёшь.

Ещё она сегодня, кажется, первый раз накрасилась — чего Бейбарсов бы и не заметил, если бы на улице снег не мёл ей в лицо, и тушь не потекла. Что заставило Юру в который раз молчаливо недоумевать, зачем девчонкам с тёмными ресницами надо их обязательно ещё сверху чем-то намазать, если, блин, визуальной разницы нет — ну чёрные и чёрные, они и так чёрные! Одно время он любознательно терроризировал Сашку — тоже страдавшую косметической фигнёй подобного рода — этим вопросом, но вразумительного ответа так и не добился. У Бейбарсова мелькнул соблазн поинтересоваться у Леры — но он чувствовал, что делать этого не стоит. Поэтому промолчал и про потёкшую тушь.

В этот раз они, в основном, шатались по помещениям — из кафе на выставку каких-то раскопанных в Индии скульптур, на которые хотела посмотреть Лера, с выставки — в картинную галерею, бесплатно демонстрирующую какую-то дичь под заголовком «современное искусство» — лишь бы не засыпаться снегом на промёрзших улицах. От кафе до выставки пришлось добираться на маршрутке, нафаршированной закутанными в пуховики и шубы пассажирами, словно консервная банка шпротами. Толпа напирающих сзади желающих прокатиться сразу же затолкала их в центр автобуса, и пришлось уцепиться за верхние поручни, чтобы не быть сваленным с ног.

Юра ненавидел маршрутки. Они с Сашкой ездили — благословляя факт того, что они маги, которые могут позволить себе личное полётное средство и телепортацию на крайняк — на них раз десять за всю жизнь, и это точно была самая худшая из всех! Он бы сглазил там половину оттаптывающих ноги, пинающих его под колени и тыкавших локтями в бока и спину людей — если бы эти самые люди не впечатали Леру в его грудь без какой-либо возможности расцепиться. А поскольку они были практически одного роста, ей пришлось упереть подбородок ему в плечо, чтоб не дышать друг другу в лица. За поручень держаться в таком положении было неудобно, поэтому Кузнецова держалась за куртку у Юры на спине — так что со стороны это выглядело так, словно они застыли посреди какого-то медленного танца. Десять минут пути Юра скоротал, практически не замечая виражи маршрутки, тычки локтей, бесконечные каблуки, топчущие его ботинки, и удушливую жару.

Она ему нравилась. Она ему нравилась, и он ей врал. Как последняя свинья. Или как… как отец маме когда-то.

«Да к Чуме это всё!»

Юра круто развернулся, до смерти напугав какую-то семенившую за ним по тёмной улочке женщину с покупками, и, загребая снег ногами, в два раза быстрее устремился туда, откуда шёл. Пальцы его нервно перебирали в карманах мелочь и прочий скопившийся там хлам.

И пусть что хочет делает! Пусть хоть на костре его спалит или скорую из психушки вызовет!

— Лера! — завернув за угол, он окликнул её у ворот детдома, радуясь и одновременно подсознательно разочаровываясь тем, что она ещё не ушла.

Кузнецова, держась за ручку калитки, обернулась и удивлённо усмехнулась.

— Ты что-то рановато.

Юра подбежал к ней и затормозил под фонарём в паре шагов, выдыхая изо рта рваные облачка пара. И с места в карьер рухнул:

— Лера, я маг!

— Что ты мог? — не поняла Лера.

— Не мог! — Юра ткнул носком ботинка в снег. — То есть, блин, мог, но я не то… маг. Я сказал, что я маг, — уламывая свой голос звучать обычно, спокойно, без намёка на шутку, повторил он, испытующе глядя на неё исподлобья.

Как будто он действительно надеялся, что она вот так вот просто возьмёт и поверит.

— Это который? — весело фыркнула Лера. — Ты у нас кто: Гудини*** или Копперфильд****? Или ты по части потусторонних вибраций на чердаке и шаманства на пластиковых костях?

Юра тяжело вздохнул, чувствуя, как его внутренности завязываются бантиком.

— Нет. Я по части вот этого.

— Пробкис вырубонис! — буркнул он, вынимая руку из кармана.

Красная искра, проскочив по ободу его перстня, метнулась вверх, и уличный фонарь над их головами погас. Темнота ухнула на них, лишая возможности видеть лица — что было для Юры, в некотором роде, облегчением. Силуэт Леры чуть двинулся, но ни слова не слетело с её уст, пока Бейбарсов собирался с духом, чтоб вернуть на улицу свет.

Когда лампа высоко над ними снова вспыхнула оранжевым, Лера стояла, сложив на груди руки. Лицо её выражало полный скепсис.

— И?

— И что? Ты же только что видела! — Юра махнул рукой на фонарь.

Лера удивлённо посмотрела на лампу над их головами.