Долгая история (СИ)

Стянув куртку и пристроив её на вешалку, Юра облюбовал себе незанятое место в углу возле окна. Через пятнадцать минут к нему подошла официантка — молодая и симпатичная, но с таким постным выражением лица, что ей и заказывать-то ничего не хотелось, не то, что стрелять телефончик. Тем не менее, голодный Бейбарсов не погнушался заказать у неё суп, чай и свой любимый черничный пирог.

На самом деле, черничный пирог любила Сашка, а не он. Но Юре казалось, что раз она его любит, то и он тоже.

Когда постнолицая официантка принесла еду, выяснилось, что голоден он был не настолько, насколько рассчитывал. Суп дался на ура, но пирог в горло уже не лез. Ковыряя вилкой пропитанный черничным сиропом угол, Юра мрачно изучал отполировано-деревянную поверхность стола. Настроение было паршивое. Мало того, что маленький старичок-маг в полосатом халатике оказался бессовестным кидалой, и неизвестно было, где теперь достать настоящую чешую сирены, так ещё приходилось торчать здесь, как приклеенному — как будто других дел не было. К тому же, один ботинок у него, как выяснилось, протекал, а применить канцелярское заклинание он не рисковал, так как был не очень хорош в нём и отнюдь не уверен, что вместе с щелью в ботинке не склеит одну половину с другой и вообще не останется без обуви.

Пока он размышлял в таком ключе, дверь, ведущая из прихожей с кадкой, первый раз за время его присутствия отворилась, и в «Общество чистых тарелок» завалилась высокая круглолицая девчонка в ярко-зелёной, но осенней — явно не по погоде — куртке. Поставив на подоконник большую бутылку отбеливателя, которую зачем-то притащила с собой, она принялась отряхивать с тёмных волос налипший снег.

Юра покосился на неё, закатил глаза и снова вернулся к изучению столешницы. Девчонки! Нет бы надеть шапку, нормальный пуховик и не париться — нет, обязательно надо выпендриться. А после сидят с красными носами в ряд по поликлиникам. Зато «красиво» было.

Юра отпихнул тарелку с почти нетронутым пирогом и пошёл искать свою официантку, чтоб расплатиться: ждать ещё полчаса, пока она соизволит явиться сама, ему не хотелось. Бейбарсов уже достаточно отогрелся, и ему только что пришла в голову замечательная идея потратить время с пользой и подняться над городом, попрактиковать фигуры высшего пилотажа.

Перехватив обслуживающую его девицу с чеком около подсобки, он рассчитался — при этом, забывшись, чуть не отсчитав ей, к немалому возмущению официантки, дырок от бубликов. Торопливо извинившись и забрав дырки, Юра заменил их лопухоидными купюрами — которых в карманах еле-еле нашкреблась нужная сумма, что ещё более усилило недовольство постной девицы — и направился назад, чтобы забрать куртку.

К своему неприятному удивлению, около своего столика он обнаружил девчонку в зелёной куртке, которая как раз недвусмысленно вознамерилась утянуть с его тарелки кусок покинутого черничного пирога.

— Эй, это моё, вообще-то! — возмутился Юра.

— Ну и что? Ты всё равно его не ешь! — ничуть не устыдившись, развернулась к нему девчонка. Волосы её, кое-где мокрые от снега, в других местах были сухими и ломкими, и торчали из-за ворота куртки паклей — что вдруг очень напомнило ему Виолетту. Только у этой оттенок был чуть светлее, вроде как каштановый. И странно — просто как специально подобрано — сочетался с большим карими глазами, которые в данный момент сердито уставились на Бейбарсова.

— Это для бездомных собак. Тебе что, бездомных собак не жалко? — накинулась на него круглолицая девчонка.

— Жалко, — смутился Юра.

— Ну и всё!

Она схватила с тарелки кусок пирога и, забрав с подоконника отбеливатель, вышла из кафе. Бейбарсов удивлённо качнул головой и принялся натягивать куртку.

Покинув «Общество чистых тарелок», Юра, к своей радости, узнал, что снег перестал идти, и уже начинало темнеть — что как нельзя лучше подходило для его планов.

Отойдя от кафе дальше по улице и свернув за угол, он, однако, снова обнаружил девчонку в зелёной куртке. Усевшись на расчищенный дворником бордюр, она, нахохлившись и втянув голову в плечи, ела его пирог. Поблизости действительно крутились несколько бездомных собак, но девчонка только недружелюбно косилась на них. В конце концов, она всё-таки отломила самый поджаристый кусок с тёмной корочкой — Юрину любимую часть — и швырнула псам. Крайняя собака, грязная и кудлатая, проглотила подачку на лету и жадно уставилась на девчонку. Но та доела всё остальное сама. Вытерев о снег перепачканные липкой черникой пальцы, одёрнув и отрусив куртку, она снова подхватила с тротуара большую бутылку отбеливателя и с той в обнимку целеустремлённо пошла дальше по улице. Дворняги потащились было за ней, но девчонка несколько раз сердито оглянулась на них через плечо, и собаки, поняв, что ловить здесь больше нечего, разбежались.

В Юре, всё это наблюдавшем, праведное возмущение вскипело пополам с любопытством. Странная такая была эта круглолицая девчонка в осенней куртке и с отбеливателем… Странная и наглая. Что-то так и тянуло его увязаться за ней.