Долго и счастливо

Вот почему у нее все так наперекосяк с мужчинами, вдруг поняла она. Мужчины, которых женщина встречает в самом начале, формируют ее отношение ко всем мужчинам в дальнейшем. Отец, старший брат, мальчик из старших классов, в которого была влюблена и так далее. А у нее был отец, а потом Кирилл. И она привыкла, что мужчина это тот, кто способен принять решение и нести за него ответственность в дальнейшем. А тот, кто говорит «решай сама, дорогая», как Олег, например, тот никогда не заставит биться ее сердце. А таких Олегов, сейчас большинство. Затюканные женской эмансипацией, мужчины перестали принимать решения. А зачем? Если она все равно все сделает по-своему? Сделает, а потом будет рефлексировать по поводу мужской несамостоятельности.

Маша усмехнулась, про себя, конечно. Мир перевернулся. Она снова искоса глянула на Сергея, тот задумчиво рассматривал солнце сквозь бокал с коньяком, загадочная улыбка блуждала по его лицу. Было видно, что он, в общем-то, уже изрядно пьян. Но ведь и Павел тоже весь день прикладывался к бутылке, но пьян ли он, понять было трудно. Павел и Кирилл. Маша прикрыла глаза. Да, без сомненья, они из одного теста, эти мужчины. Хотя Кирилл веселый и жизнерадостный, чего не скажешь о суровом и жестком Павле. И все же рядом с ними чувствуешь себя защищенной. В этом, наверное, дело. Каждой женщине хочется чувствовать себя в безопасности, это, видимо, генетически заложено в женском подсознании. Ну, хорошо. А как же Яна? Как она могла быть с Павлом и встречаться с Красовским? Хотя у наркоманов вывернутая психика, это понятно. Или просто у Маши не так мозги устроены, если она не понимает, как можно изменять мужу, да еще такому, как Павел. Павел толкнул слегка ее в плечо.

– О чем задумалась? – тихо спросил он.

– О тебе, – также тихо ответила она.

Павел кивнул и ничего не сказал. О нем, так о нем. Приятно, когда о тебе хоть кто-то думает. Ему было хорошо. Несмотря на все события. Коньяк туманил мозг; и мир казался не так уж плох; и Сергей казался нормальным парнем: Павел уже понял, что тот начинал выпендриваться, только когда хотел произвести впечатление на женщин, а так вел себя вполне нормально. Маша, сидящая рядом, слегка касающаяся его плеча во время качки, с разлетающимися от ветра волосами, с облупленным носом, показалась вдруг такой родной и до боли своей, что он еле сдержался, чтобы не стиснуть ее руками крепко, до хруста. Он оглянулся – затащить бы ее сейчас в каюту и… Он усмехнулся и тряхнул головой – что-то ты, Павел Сергеевич, совсем с катушек съехал, нельзя так много пить.

– Маша, ты мне телефончик оставишь? – спросил вдруг Сергей.

Она вздрогнула и сильно хлопнула глазами.

– Зачем?

– Ну что ты совсем девочка, не понимаешь? – удивился он.

Павел решил не вмешиваться. Ему стало интересно, как поступит Маша. Он в конечном итоге ожидал от Сергея чего-то такого.

– Нет, – ответила Маша, – не оставлю.

Она сказала это так просто, без всякого кокетства, что Павел даже удивился.

– Зря, – сказал Сергей, – а я бы тебя в Москву пригласил. Тебе бы понравилось.

– Знаю, – Маша улыбнулась, – я часто в Москве бываю, с отцом. Он туда каждый месяц ездит и меня иногда берет.

– Ну, тогда держи, – он вытащил визитку и положил перед ней. – Будешь в Москве, звони.

Маша с интересом повертела визитку в руках.

– Уваров, – прочитала она. – Был такой автогонщик, Кирилл Уваров, папа его знал, мы как-то с ним…

– Ну, кто же не знает Кирилла Уварова, – засмеялся Сергей и залпом опрокинул в себя коньяк. – Папочка везде след оставил. Спроси любую женщину в России про Кирилла Уварова, она тут же глазки закатит и штанишки намочит.

– Поэтому ты его одеколоном пользуешься и пошлые анекдоты рассказываешь, – кивнула Маша. Глаза ее вспыхнули, на щеках зарделся румянец. – Только, знаешь – тебе до своего отца, как до Луны пешком. Ты с ним и рядом не стоял! Он мужчина, а ты жалкая пародия. Клоун!

– Ха-ха-ха, – засмеялся Сергей, – видишь, Павел, чего хочет женщина. Ты перед ней и так и этак, а она хочет только одного, чтобы ей качественно задурили голову. Как же! Автогонщик, твою мать! Чемпион, хренов! А ты знаешь, что этот чемпион матери жизнь испортил, мне жизнь испортил? Для него гонки всегда на первом месте стояли, машины, трассы, а семья так, побоку! Когда он овощем на койке валялся, мать квартиру в Москве продала, чтобы ему операцию на мозгах сделали, а я два года в деревне у бабки жил, с алкашами и их дегенеративными детишками общался. Потом в коммуналке съемной ютились, китайские джинсы за триста рублей носил, надо мной вся школа смеялась, я в институт нормальный не мог поступить – денег не было. А мать все только для него, для него жила, в рот ему смотрела, а я… Черт! – он с силой швырнул бокал о палубу. Осколки брызгами разлетелись в стороны.

Маша ошарашенно молчала, потом испуганно посмотрела на Павла. Его лицо было непроницаемо и ничего не выражало.