Долго и счастливо? (СИ)

Но когда я, ступив на землю, оборачиваюсь к дверям, чтобы помахать ему рукой, на крыльце его уже нет. Дисциплина всегда была его приоритетом.

Прогулочным шагом я иду домой, думая о тех подробностях, которые не стала раскрывать Эдвину. На самом деле, у меня было представление, чем я хочу заниматься в жизни. По крайней мере, точно существовало одно дело, которое доставляло мне огромное удовольствие. Я пока не была уверена, можно ли воспринимать его всерьез и принесет ли оно какие-то плоды, но теперь была готова рискнуть. Со студенческих лет я забавлялась написанием коротких детских сказок, забавных и нравоучительных, частенько волшебных, порою грустных, и даже не думала относиться к ним иначе как к приятному хобби, пока Шарлотта не обнаружила ящик с рукописными тетрадками.

- Это ВЫ написали? – с порога накинулась на меня она, тыкая в меня ворохом писанины.

Я поморщилась:

- Да. Только не помню, чтобы разрешала тебе рыться в моих бумагах.

- Я не рылась, я искала фломастеры. Кстати, у нас дома нет фломастеров, вообще ни одной штуки! Что это за дом, где нет фломастеров?! Неважно. То, что я нашла, даже лучше, чем фломастеры!

- Да что ты.

- Нет, серьезно! Я вообще-то не люблю читать, я не зубрила, но ваши сказки мне ужасно понравились, особенно та, про волшебника, который потерял способность творить чудеса, потому что никто в него не верил, и был вынужден стать фокусником. А потом он встречает девочку, которая…

- Я помню сюжет, можешь не пересказывать. Я… приятно удивлена, что тебе понравилось. Но в следующий раз спрашивай разрешение, пожалуйста.

- Да-да, конечно, я еще хотела спросить… А можно я нарисую к ним иллюстрации? К некоторым сказкам? Они правда классные!

Боюсь, я была слишком переполнена гордостью, чтобы в тот момент внушить Шарлотте уважение к чужим личным вещам. Кто бы мог подумать, что кому-то могли прийтись по душе мои глупые фантазии? Кто бы мог подумать, что многолетнее витание в облаках способно принести плоды? Я была счастлива и переполнена вдохновением.

Поэтому вскоре работа в нашем доме закипела полным ходом. Я купила себе ноутбук и принтер и сразу же после завтрака принималась за работу. Когда Шарлотта возвращалась из школы, я давала ей почитать черновик, мы советовались, и я продолжала свой труд, пока Чарли корпела над домашним заданием. После ужина я хлопотала по хозяйству, а Чарли открывала альбом, набирала воды в пластиковый стаканчик, раскладывала кисти, краски и цветные карандаши, и, склонившись над листом, старательно выводила затейливые сюжеты. Рисование было ее хобби, и получалось у нее очень здорово. Яркие и характерные, ее рисунки напоминали комиксы; все чаще, просматривая их, я задумывалась, не стоит ли отдать девочку в художественную школу. Но наверное, ей нужно еще немного времени, чтобы она окончательно привыкла ко мне и к нашей новой жизни.

Другой малыш тоже был на подходе: шла двадцатая неделя, мой живот округлился, ребенок начал активно шевелиться. Я знала, что это будет девочка. Она уже не любила резкие звуки и громкую музыку: сразу начинала беспокойно двигаться, и тогда я прижимала руку к животу и говорила ей что-то утешительное, и ей богу, мне казалось, она меня понимает. Это было странное чувство. От одной лишь мысли, что скоро здесь появится малышка, у меня сосало под ложечкой. Мама предложила мне переехать к ней и Саймону в свободную комнату хотя бы на первые несколько месяцев после родов и купила детскую кроватку еще до того, как я с благодарностью приняла ее помощь. Шарлотта составила список имен, которые считала наиболее удачными, и уговаривала меня дать ей право самой выбрать, как назвать малышку; первые имена в списке (Эванджелина, Диаманта и Патриция) вполне объясняют, почему ее попытки остались безуспешны. Я почти перестала плакать по ночам и с нарастающим оптимизмом смотрела в будущее.

Последний раз я плакала неделю назад, когда одним ненастным вечером обнаружила на своем пороге Чарли Баккета. Он совсем не изменился, но на добром лице его ясно читалось смущение и еще почему-то тревога.

- Чарли! – как можно непринужденнее постаралась воскликнуть я, улыбаясь так широко, что боюсь, улыбку можно было принять за оскал. – А мы только поужинали. Ты голоден?

- Я… нет.

- На улице льет как из ведра – не стой же на пороге! Проходи, отряхни зонтик, вот так. Я сделаю тебе какао. Или ты предпочитаешь чай? Может, кофе?

- Э-э, какао будет в самый раз, спасибо.

Шарлотта выглянула из своей комнаты, поздоровалась и снова скрылась за закрытой дверью. Уже четвертый раз она бралась за город фей – предыдущие три рисунка были безжалостно разорваны в клочья.

Приготовив какао, я положила три больших маршмеллоу поверх теплой пенки и протянула ему кружку. Его руки дрожали – я так и не поняла, от холода ли или от волнения.

- Принести тебе плед? Сухие носки?

Чарли молча покачал головой. За окном сверкнула молния, и дождь хлынул с новой силой с таким звуком, точно кто-то бросил горсть булавок в стекло.

- Ты пешком пришел?

- Угу.