Долгое эхо любви

Держу в руках очередное письмо. Пришло из подмосковного города. Автора зовут Владимир Иванович. Остановлюсь именно на этом письме, потому что оно, с одной стороны, очень личное, а с другой, можно сказать, обобщающее. Человек душевно делится впечатлениями о том, как ему понравился вечер встречи со зрителями, где Элина рассказывала о своей жизни, работе, семье.

Но цель письма другая. Автор трепетно вспоминает своего покойного отца, описывает, как тот прошел войну, как был тяжело ранен и ему грозила ампутация ноги. Нет, ногу удалось сохранить, а спас его отца от ампутации наш с Элиной отец, доктор Авраам Быстрицкий.

Подобных признаний было много, не только за период войны, но и в более поздние годы нам иногда писали родители солдат, спасенных нашим папой-доктором. Мы всегда гордились им, всегда старались жить по его принципам, в любой ситуации оставаться людьми. Как жаль, что Элина не читала этого письма! Сестра непременно ответила бы. Она не стала бы рассказывать, как в военные годы, будучи фактически ребенком 13–14 лет, пошла санитаркой в военный госпиталь, стала лаборанткой и по секрету от мамы донором, спасла много молодых жизней. Но нашла бы возможность рассказать про Костю Машинина, того самого, что приезжал к нам уже в 60-е годы: это один из тех, кого моя сестра спасла и всегда гордилась тем, какой он хороший человек – хранит в душе чувство благодарности.

Наверное, сестра не стала бы рассказывать, как она получала многочисленные государственные награды. Она очень высоко ценила, можно сказать, чтила свои ордена, медали, грамоты и благодарности, но хвастать не любила. Зато непременно рассказала бы, как, уже будучи студенткой педагогического института и при этом точно зная, что сбежит из него при первой возможности, она после лекций спешила в балетную школу, становилась к станку наравне с семилетними девочками, потому что точно знала: она станет артисткой. И стала. На самом деле все мы, вся семья, совершенно не соотнося свое понимание с практикой повседневности, то есть с видами на профессию, на способ зарабатывать на жизнь, понимали то, чего не понимала, может быть, она сама: она родилась уже готовой артисткой, артистизм составлял суть ее души и ее тела, смысл всего ее существа. И потому все мы: родители, бабушка, брат, я – все мы относились к ней по-особому. Она сама всегда осознавала свою особость. Это не гордыня, не заносчивость. Это трезвая оценка реальности, в данном случае – самооценка, без оглядки на «что станет говорить княгиня Марья Алексевна». Это та нечастая форма реализма, та гарантия, которая дает уверенность: личность состоится, как бы ни складывалась судьба.

А судьба не баловала, подарков на блюдечке не подносила. Каждая поставленная цель была много выше предыдущей, уже достигнутой. И карабкаться приходилось без страховки. Да, именно карабкаться, потому что цветы, овации, признание, любовь – это все уже на финише. А вначале – низкий старт, сложная дистанция, крутой маршрут к вершинам мастерства. И только потом вожделенные лавры.

Судьба складывалась так, что мы жили порой в разных городах, потом эти города оказались в разных государствах, хотя понять это поначалу было непросто. А потом мы и в самом деле оказались в очень различающихся между собой странах. Но это ничего не изменило в наших отношениях, мы всегда были рядом, всегда знали друг о друге все, всегда, можно сказать, держались за руки, даже когда нас разделяли сотни километров. Сегодняшние технологии это позволяют. И я за это благодарю судьбу, потому что за все хорошее, что есть в моей жизни, я благодарна прежде всего родителям и наравне с ними – моей сестре Элине: она была старшей, хотя со временем это стало менее заметно. И сегодня, мысленно ведя с моей незабвенной сестрой бесконечные диалоги обо всем в жизни, я все чаще обращаюсь к прошлому, ко временам нашего детства, совпавшего хронологически с годами Великой Отечественной войны и потому окрашенного в трагические тона.

Ей было 13, когда началась война, она окончила 6-й класс. Вспомните себя в этом возрасте: вы уже перестали играть в классики на асфальте?

Элина буквально восприняла лозунг «Все для фронта, все для победы!» и отправилась в сформированный при участии нашего отца военный госпиталь. А куда же было идти девочке, растущей в медицинской семье? Но детей на территорию военного объекта не пускают, пришлось совершить первый подвиг во имя победы – перелезть через забор, чтобы попасть к главному начальнику. Однако подвиг не оценили, начальник медчасти отечески погладил Элину по головке и велел идти к маме. Она пошла к папе – и правильно сделала. Папа сказал вполне по-взрослому:

– Ты молодец, дочка! Иди трудись. Когда случаются трудные времена, каждый должен делать все, что может.