Долина колокольчиков

— О-о-о-о! — уважительно протянула я, отшатнулась и даже схватилась за грудь, озаренная невиданной красотой норшвайнца. Не мой типаж, но в целом энтузиазм Ледяной Дамы понятен.

Даже Берти эдак удивленно присвистнул и поймал меня, чуть не сверзившуюся со ступенек.

— Приветики! — между тем, добродушно сказал Джек, подбоченясь. — Что вам нужно?

Голос у него был то ли хрипловатый, то ли бархатный — не помню, какой эпитет нужно использовать в таких случаях, но будьте уверены — голос Джека вам бы понравился.

Я проморгалась, совладала с соблазном прикрыть глаза ладонью (так нестерпимо сиял дровосек), и спросила:

— Говорят, вы вчера повстречали Хозяйку Севера?…

Но не успела я договорить, а Джек изменился в лице, выпрыгнул на к нам крыльцо и резко захлопнул за собой дверь.

Как он пах, боги, как он пах!..

— Не упоминайте Королеву! — страшным голосом потребовал он. — У меня жена дома, она меня и так чуть не пришибла скалкой за такие знакомства! — и он, поморщившись, потер предплечья.

— Так вы бы не рассказывали ей о встрече, раз она у вас такая ревнивая, — удивился Берти.

— Да не ревнивая обычно. К тому же, как не рассказать? Я же ей корону королевскую подарил… — вздохнул Джек. — Думал, оценит.

И он замолчал так угрюмо, что стало ясно: не оценила.

— …Не, сначала-то она обрадовалась, — продолжил дровосек. — Примерила и давай у зеркала крутиться. А потом что-то в ней перемкнуло. Лицо ожесточилось, поворачивается ко мне, как начнет орать, что я прелюбодей, да подручными предметами размахивать. Ну, думаю, хана: захворала моя Мэри головою! «Не смей, — кричит, — При мне больше эту королеву упоминать, гад такой, и корону свою забери!» — и в меня ею швыряет. Ну что делать: я подобрал, с глаз долой унес. Пока вернулся, жена уже подуспокоилась слегка, а все-таки мне дли-и-и-инный список домашних дел в качестве извинения вменила. Не пойму, если честно, за что именно я извиняюсь, — доверительно сообщил Джек, — Но решил уж помочь: мне нетрудно.

И он демонстративно помахал мокрой тряпкой, которую все это время сжимал в руках. Кажется, Джек что-то стирал. Кажется, получилось плохо — судя по грязно-серому цвету и таким же серым каплям, стекавшим во время разговора на крыльцо и уже превратившимся в антрацитовую лужицу.

Берти панибратски приобнял дровосека за плечи:

— Слушай, Джек, а раз твоей жене корона не нужна — можно мы ее заберем? Вернем Ледяной Даме.

— Тише, не произноси ее имя! — уже хором ахнули мы с Джеком, потому что в этот самый момент кружевная занавеска избушки отдернулась и за ней появилась подозрительно-угрюмая женская физиономия.

Она сканировала нас не хуже охранных заклятий. Мы неловко поулыбались жене дровосека, и Мэри, сощурившись, как некромант-маньяк, некоторое время погодя вновь сгинула в нутре избушки.

— Да забирайте, я только «за»! — обрадовался Джек. — Она в пристройке среди мешков закопана.

И дровосек вернулся в избу. С его уходом мир померк… Я вздохнула и застегнула обратно два верхних крючка на шубе: когда, как и почему я успела расстегнуть их до этого — непонятно. Берти заметил это и в голос, но не обидно, заржал.

Какое-то время у нас ушло на то, чтобы уговорить пса без хвоста отойти от двери в чулан дома, который построил Джек.

А потом мы оказались в настоящем Царстве Запасливости. Мешков с пшеницей у дровосека было столько, будто он готовился год жить в осаде. Может, я чего-то не знаю об этом злаке?.. Может, если активно употреблять только пшеницу, то станешь таким же великолепным, как Джек? Привезти что ли, немного зерен в подарок…. Только не знаю, кому. Все мои близкие и так хороши, определенно не нуждаются в усовершенствованиях.

Под любопытным взглядом кота, шмыгнувшего за нами, мы с Берти ворочали мешки туда и сюда, стараясь не порвать. Сильный запах хлеба и лета — невиданного в этих краях — набивался в нос неожиданно-терпким букетом.

Наконец корона нашлась. Красивая и будто бы слегка махровая — как кристалл из соли, который можно вырастить в стакане воды.

— Надевай! Я же вижу, что тебе хочется, — разрешил Берти.

— Давай сначала из поселения выйдем, — засмущалась я. — А то мало ли что дровосеки подумают.

— Тебе важно, что подумают мимопроходящие лесные мужики? — удивился сыщик.

— У меня сложные отношения с важностью как таковой, — уклончиво ответила я. — Я создание трепетное.

Мы покинули рощицу дровосеков и вышли на тропу, петляющую вокруг горы: с одной стороны была отвесная стена с замерзшими трехметровыми сосульками, с другой — крутой заснеженный склон, почти обрыв. Я застенчиво оглянулась и нацепила корону, протянутую мне Голден-Халлой.

— Ну как? — с интересом спросил он. — Приятные ощущения?

— Любопытные, — кивнула я.

— Тебе идет. Как там у вас в государстве со свободными принцами? Есть шанс нацепить корону навсегда? — шутливо поинтересовался Берти.

Я аж поперхнулась от такого неожиданного, но меткого вопроса, и саусбериец, заметивший это, не стал развивать тему, но пытливо прищурился.