Должники

Ночью она собралась вызвать «скорую помощь». Ртутный столбик прилично зашкаливал за тридцать девять, сын бормотал что-то невнятное, постанывал и горел, как в огне. Телефонная трубка молчала. Постучав несколько раз по рычажку, Антонина вспомнила, что связи нет: отключили за неуплату. Она выскочила на лестничную площадку, потопталась нерешительно перед соседской дверью и выбежала из подъезда.  Баба Дуся в последнее время чувствовала себя неважно, тревожить среди ночи ее, конечно, не стоило. До ближайшего телефона-автомата бежала квартал. Судорожно схватилась за трубку и, не успев набрать 03, поняла, что ничего не выйдет: вместо длинных обнадеживающих гудков мозг долбили короткие. Снова помчалась вперед, наугад, с надеждой, что успеет домчаться прежде, чем выскочит сердце. Успела. Но в телефонной будке с зияющими провалами выбитых стекол висела, как удавленник в самодельной петле, молчащая трубка. Отдышавшись, молодая женщина быстро пересекла дорогу, решив, что на противоположной стороне повезет больше. Однако улица будто мстила за нарушаемый топотом каблуков покой: другая сторона вообще отказалась помочь. Равнодушно таращились черные окна домов, где-то похотливо орали коты – ничего больше. «С чего разорались? Сейчас сентябрь, не март», -- машинально отметила Тоня. Пробежав еще полтора квартала, увидела слабоосвещенное низкое здание с гордой вывеской «универсам». Сбоку, под вывеской притулилась металлическая серая будка. В два прыжка Тоня оказалась рядом, рванула на себя дверь, в нос ударил застоявшийся запах мочи. Стекла, стенки, дверная круглая ручка и вонь, говорящая, что здесь побывал человек. Взамен телефонного аппарата предлагалась табличка с указанием, куда звонить в экстренных случаях. Место для разговоров подменяло собой сам разговор.

-- Гражданка, -- окликнул за спиной мужской голос, -- остановитесь! – она послушно застыла на месте. – Не страшно одной разгуливать по ночам? -- к ней подошли два милиционера. Один -- совсем молодой, лет двадцати. Не испорченное жизненным опытом веснушчатое лицо, смешно торчащие уши, круглые, как пуговицы, живые глаза. Другой – пожилой, степенный, в негромком голосе ни агрессии, ни упрека. – Время позднее, не боитесь?

-- Нет.

-- Документов, конечно, при себе не имеете, а-а-апчхи! – вытащил из кармана мятый носовой платок, высморкался звучно и заметил, скорее себе, чем другим. – Черт бы побрал это лето, каждый год болею. Так куда идем, гражданочка?

-- Говорю же, Петр Степаныч, у вас аллергия, а не простуда, -- встрял молодой.

-- Не Петр Степаныч, а старший лейтенант, товарищ стажер. Чему вас, молодежь, только учат?

-- Виноват.

-- То-то же, а-а-апчхи! – платок снова оказался под носом, сделал свое дело и небрежно был сунут в карман. – Так как, гражданочка, подвезти вас до дома или в отделение?

-- Если можно, лучше к станции «Скорой помощи». Пожалуйста.

Молодой вгляделся в странную «гражданочку» и участливо спросил.

-- Вам плохо?

-- У меня сын заболел. Очень высокая температура. Я хотела вызвать «скорую», но ни один телефон-автомат не работает. Пожалуйста, помогите. Ему очень плохо.

-- Пошли, -- старший лейтенант взял Тоню под локоть и повел к машине, освещавшей ночную дорогу включенными фарами. Сзади пристроился стажер.

Спустя пятнадцать минут Тоня стояла в углу освещенной детской и, стараясь не выдать волнения, наблюдала, как врач осторожно простукивает костяшками пальцев щуплую мальчишечью грудь. У письменного стола с блюдцем, ватой и темным флаконом, в котором был, очевидно, спирт молодой фельдшер отламывал кончик ампулы.

-- Простите, вы не стажер? – тихо спросила Тоня, не желая обидеть начинающего медика.

-- Нет.

Врач молча взяла стетоскоп и, приказав жестом прекратить болтовню, стала внимательно прослушивать легкие. Потом присела к столу и принялась писать.

-- Ну-ка, приятель, давай приспустим штаны, -- фельдшер склонился над мальчиком, раздался шлепок, затем прозвучала искренняя похвала. – Молодчина, даже не пикнул. Крепкий мужик!

-- Спасибо, -- прошептал «мужик».

-- Спасибо скажешь, когда футбольный мяч будешь гонять. Любишь играть в футбол?

-- Нет.

-- Правда? А по-моему все мальчишки хотят быть футболистами. Я, например, в детстве мечтал стать вратарем.

-- Я – нет.

-- Не выбрал еще профессию?

-- Выбрал.

-- Если не секрет, какую?

-- Буду военным летчиком. Как папа.

-- О,  это серьезная профессия. Мужская. И к ней надо серьезно готовиться – быть здоровым и ничего не бояться.

-- Я не боюсь.

– Вижу, -- одобрительно кивнул врачебный помощник.

Днем пришла участковый врач. То же платье, тот же взгляд, тот же «бублик». Исключением стала большая черная сумка, которую она держала в правой руке. Не здороваясь, прямиком направилась в ванную.

-- Галина Иванна, -- представилась, тщательно намыливая руки. – А вас как?

-- Антонина, можно Тоня.

-- Можно не значит, возможно, -- буркнула в ответ докторша и закрыла кран с горячей водой. – Полотенце чистое дайте.