Дом

— Вкусно пахнет тут у тебя! — восклицает Эсме и, даже не спросив разрешения, благодаря той близости между женщинами, запертыми вместе, которая не перестает восхищать меня, наклоняется над плечом Доротеи, чтобы понюхать ее с закрытыми глазами.

Я завидую их храбрости, которой не смогли наделить меня почти два года работы в борделе. В течение этих лет я была погружена в мир, где они нюхают друг друга в любом виде, а я продолжаю краснеть, когда какая-нибудь девушка целует меня в щеку. Меня не возбуждает то, как Эсме нюхает Доротею. Что волнует меня, так это уверенность в своей половой принадлежности, этот нормальный рефлекс, заключающийся в том, чтобы разглядывать друг друга. Может быть, все оттого, что они не проводят большую часть дня, мечтая друг о друге, как это делаю я. Хотя это даже не сексуальные фантазии: я рассматриваю их детально, как бабочек, и на свой лад наслаждаюсь этим.

— Завтра ты снова работаешь? — спрашивает Эсме.

— Нет, я устала, не моту. Мои планы на завтра — пойти на озеро и выпить, сидя под деревом, баночку или две пива.

— Значит, увидимся только во вторник, козочка моя?

«Козочка моя» — это я придумала. Наверняка Эсме сказала Mäuschen, «мышонок», что, в принципе, одно и то же. Однако иногда мне хотелось бы уметь писать на немецком, передавая нежность, что слышится во всех этих — chert и — lein, благодаря которым самые банальные слова становятся ласковыми.

— Во вторник я не приду. Муж возвращается в воскресенье.

— Как обстоят дела между вами?

— Сейчас отлично. Я забронировала номер в отеле. Дети будут у мамы…

Удивительно. Они равнодушны при мысли о том, что в Доме приходится спать с четырьмя, пятью, шестью мужчинами за день, но готовы хихикать при упоминании отеля и детей, отправленных к бабушкам и дедушкам. Уточнила ли я, что муж Доротеи не знает, что она работает в борделе? Он торговый агент или что-то в этом роде, и ему приходится много разъезжать. Наверняка он может легко представить себе, что жена изменяет ему, но, скорее всего, мысль, что она изменяет ему именно таким образом, даже не закрадывалась ему в голову. Если и есть что-то, о чем мало говорят, когда упоминают бордели, так это то, как справиться с количеством секса. И проблема не в самом количестве, а в наличии желания трахаться — простите, заниматься любовью, — когда ты провел рабочие часы с некоторым количеством людей, берущих в аренду твое тело.

— Он вот уже три дня как не может усидеть на месте, — улыбается Доротея. — Я получаю столько грязных сообщений, ты не можешь себе представить. Конечно, со всеми клиентами у меня особо нет времени отвечать на них. Он отправляет мне фото своего пениса. Разумеется, мне приятно, но, между нами, это напоминает мне работу. И так как я немного сдержанна, это выводит его из себя.

Она отклоняет свою длинную шею назад, чтобы собрать волосы в хвост, и я начинаю понимать этого мужчину. Через несколько минут она снова наденет на себя нормальную одежду, а мне все еще будет мерещиться голая и сверкающая от масла Доротея, величественная даже в велосипедном шлеме.

— В понедельник, я тогда вернулась с каникул, десять дней прошло, как я не трахалась ни с кем. Десять дней, ты представляешь? За годы работы здесь такого со мной еще не случалось. Когда прошли сорок восемь часов, я уже спрашивала себя, что происходит.

Доротея улыбнулась и мне, заметив, что я слушаю их. Я поддакнула.

— Сейчас моя проблема — понять, хочу ли я трахаться в конце недели.