Дом Чародея

– Понятно, что никто из простых смертных попасть в королевскую семью просто так не сможет. Тем более в то время выходить и вовсе было не за кого. Принц ещё едва родился, а его уже обвенчали (или как там это у них называется) с новорождённой малюткой из дома Рэдвингов. Почему бы не умерить аппетит и довольствоваться чем-нибудь поскромнее, спросишь ты? – Джун пришлось подавить желание ответить, что она ничего не спрашивала. – Я тоже частенько задаюсь этим вопросом. Но в общем дело в том, что она не придумала ничего лучше, чем украсть маленькую Аделаиду Рэдвинг, чтобы потом, видимо, выдать себя за неё спустя какое-то время. Я в курсе её плана, потому что она сама мне рассказала об этом, когда однажды ночью вдруг объявилась у меня на пороге с ребёнком в руках. Она думала, я ей помогу – не знаю, с чего вдруг, – но я, понятное дело, решил, что она совсем с ума сошла… Предложил вернуть ребёнка, обставить всё так, будто она подобрала малышку, брошенную бандитами… Её бы наверняка уже за это на руках носили, но конечно, ей этого было мало. Ну, и мы повздорили, а дальше ты более-менее знаешь. Я оказался в зеркале, а она скоро выйдет за принца, как и собиралась. А я мстительный дурак и не ценю, что имею, – он подтянул к себе колени, обхватил их руками и с угрюмым видом положил на них подбородок. Джун молча смотрела на него, стараясь переварить услышанное, но её мозг работал пока что не слишком быстро. Она знала одного человека, который был бы в полнейшем восторге от такой драматичной истории, только что Мириам никогда бы не поверила, что её дражайшая благороднейшая Персефона могла быть замешана в чём-то подобного рода. А вот Джун ему верила. Сложно не верить человеку, который выглядит, как мокрый побитый щеночек, свернувшийся клубочком в углу, и это при том, что солнце из окна светило ему чуть ли не прямо в лицо. Снова повисла тишина. Было слышно, как под окнами в цветущих кустах жужжат пчёлы.

Джун была в семье единственным ребёнком, так что ей было не понять тонкостей братско-сестринских распрей. Да и богатой её семья никогда не была, а вот у Персиваля, как она подозревала, нужды в деньгах не было никогда. Посмотреть только, как он одевается! Да и в целом было в его манерах что-то такое, что намекало на в какой-то степени благородное происхождение. В принципе, можно было догадаться, ещё когда он представился. Обычный человек не даёт своему ребёнку двойное имя, да ещё и такое заумное. Странновато было, правда, что он жил в столь непримечательном доме. Однако Джун решила, что расспросов о семье пока с них хватит, а то так недолго колдуна и в депрессию вогнать, и вместо этого она стала думать, что делать дальше. Из этой истории всё ещё вытекало несколько странных моментов.

– Вы сказали, что она пришла к вам с ребёнком, – сказала Джун и вздрогнула от того, как резко её голос нарушил тишину. – Почему она просто не избавилась от него сразу, если хотела занять его место? Ну, то есть… – она смутилась от того, как жестоко прозвучало её предложение, но судя по описанию Персиваля и тому, что она успела увидеть сама, Персефона не производила впечатление человека, который боится убивать. – С ребёнком же тяжело возиться, и всё такое…

Персиваль посмотрел на Джун, и в его угрюмо хмуром лице появилось немного больше задумчивости.

– Знаешь, а ведь она терпеть не может детей… Сужу по себе, правда, но по-моему больше меня она ненавидела только наших племянников, которые были ещё младше… Я подозреваю, что ей пришлось держать ребёнка при себе, чтобы получились чары молодости… Погоди, мне нужно свериться кое с чем, – он неохотно поднялся на ноги и хмуро добавил, проводя рукой по волосам, чтобы откинуть их с лица: – Мой опыт по части омолаживающих чар ограничивается двадцатью годами в зеркале…

«И боги, какой действенный опыт», подумала Джун, но вслух говорить ничего не стала, чтобы не провоцировать его на разговор об этой по вполне понятным причинам неприятной для него теме. Вместо этого она откинулась на подушках и принялась разглядывать гирлянды кристаллов и свечей под потолком. Неужели всё это понадобилось, чтобы её вытащить? Должно быть, это были какие-то очень сложные чары. И Персефона наверняка очень хороша, потому что у неё ушло всего мгновение, чтобы их наслать… Наверное. Джун немного смутно помнила эту часть. Приподнявшись на локте, она посмотрела на пол. Ковёр был небрежно свёрнут в углу, а весь пол был исчерчен магическими символами, то тут, то там в них лежали кристаллы и свечи. В некоторых местах по периметру комнаты, в особенности возле кресла, были разбросаны книги и какие-то бумаги. В ручку кресла было воткнуто несколько писчих перьев, прямо в обивку, которая раньше была цела. Джун заметила на приоткрытой двери большую чернильную кляксу, будто кто-то швырнул в неё целую чернильницу. Кажется, она разглядела блестящие осколки в углу, в груде скомканной бумаги. И тут Персиваль вернулся в комнату с несколькими книгами в руках, так что ей стало не до рассматриваний комнаты.