Дом Чародея

Персиваль же, к удивлению Джун, оказался образцовой нянькой. Даже слишком. Он едва ли отходил от неё дольше, чем на пять минут. Всё время развлекал её разговорами или даже читал отрывки из книг по магии вслух, а временами замолкал, чтобы совсем ей не надоесть, и сидел в задумчивости. Джун подозревала, что он и эти пять дней, что она проспала, едва ли сомкнул глаз, потому что выглядел он просто ужасно, но на все побуждения пойти отдохнуть просто отмахивался. Сложно было сказать, обусловлено ли это наверняка пожиравшим его изнутри чувством вины, или он был таким всегда. Она ещё не успела узнать его достаточно хорошо, чтобы об этом судить.

И вот наступил вечер, за окном стало темнеть, и Джун к своему удивлению обнаружила, что хочет спать. Персиваль наотрез отказался её оставлять.

– Я должен убедиться, что ночью ты тоже будешь в порядке, – загадочно заявил он, устраиваясь в насиженном кресле. Джун постаралась не думать о том, что спать под наблюдением было немного жутко, но вскоре она провалилась в сон, как будто весь день не отдыхала в постели.

Я куда-то лечу. Я вижу под собой большой ночной город со стремительно уменьшающимися огоньками фонарей, а за ним с одной стороны раскинулись спящие холмы и поля, а с другой – кажущееся бесконечным спокойное море, поблёскивающее в свете тонкого серпа луны и пробивающихся сквозь облака звёзд. На высокой скале у самого побережья стоит величественный замок, окна которого так и сияют. Но я поднимаюсь всё выше и выше, и вскоре огни внизу кажутся не более чем туманным воспоминанием. Облака обдают меня лёгкой приятной прохладой, но я не мёрзну. Мне кажется, я источаю тепло изнутри. Вскоре и облака остаются где-то внизу, и ничто больше не лежит между мной и чёрным куполом, усыпанным звёздами, словно драгоценными камнями. Они кажутся такими далёкими, и в то же время столь близкими. Я протягиваю руку, и мне кажется, что я могу вот так вот просто зачерпнуть звёзды, но всё-таки я не дотягиваюсь. И вдруг я перестаю лететь дальше. На мгновение замерев, я срываюсь вниз, но меня подхватывает что-то невесомое, эфемерное, но плотное, как ладонь невидимого гиганта. «Возвращайся обратно, дитя звёзд, тебя ждут дома», воркует смутно знакомый приветливый голос на неизвестном, но почему-то понятном языке, и я опускаюсь на землю.

Джун открыла глаза и тут же крупно вздрогнула. Ещё была ночь, и в комнате было темно, если не считать бледного свечения некоторых магических символов на полу и стенах, да ещё голубого огонька одной-единственной свечки, которую держал в руках Персиваль, низко склонившийся над ней. У него было странное выражение на лице: какое-то испуганное, но преисполненное любопытства.

– Тьфу, напугал! – воскликнула Джун, и он поспешил отстраниться.

– Извини, – шепнул Персиваль. – Ты в порядке? Ты, эм… Светилась во сне…

– Красным? – почему-то выпалила Джун, что повергло колдуна в смятение.

– Нет, голубым. А почему вдруг должен быть красный?

– Не знаю… – Джун задумчиво нахмурилась. У неё было что-то такое на уме, но оно ускользало от неё, стоило ей попытаться ухватиться за мысль. – Просто подумалось…

– Хм. Ладно… Не волнуйся, если что, я рядом. И я не дам ничему плохому случиться с тобой, – заявил Персиваль, снова обустраиваясь в кресле. На подлокотнике рядом со скоплением перьев опасно стояла чернильница, и он разложил у себя на коленях книгу с пустыми страницами. Свечку он воткнул среди перьев.

– Вы что-то пишете? – полюбопытствовала Джун и даже в неверном голубом свете заметила, что колдун покраснел.

– Я, ну… Кхм… В общем, да… Я записываю наблюдения… Использованные чары, ритуалы, к чему это всё привело… Надеюсь, ты не против. Это всё чисто академично.