Дом, где тебя ждут

– Ничего не говори, Мария, о чем потом сможешь пожалеть! Лучше послушай. Месье Лепорте сказал, что просит тебя обслужить его в качестве официантки. Только официантки! От него ты получишь больше, чем зарабатываешь здесь за полгода. А я предоставлю тебе двухнедельный отпуск, – он поднял вверх два пальца. – Подумай, ты можешь вывезти своего малыша к морю. Белый песок, синее небо, ласковое солнце – и все это за один вечер! Любая официантка на твоем месте плясала бы от радости.

– Но я не любая, – убитым голосом сказала Мария, мучительно раздумывая о том, что весной Ноэль болел бронхитом и врач порекомендовал оздоровить ребенка на побережье. А еще Ноэль вырос из всей обуви. А еще хорошо бы заплатить владельцу квартиры за несколько месяцев вперед и спокойно жить, не вздрагивая от каждого стука в дверь.

Месье Эриа положил руку ей на плечо и сильно встряхнул:

– Тебя убедили мои аргументы? Если нет, то можешь считать себя уволенной.

* * *

Теплая вода приятно грела руки до локтя. Пока Мария из большого кувшина ополаскивала Ноэлю волосики, он смеялся и ловил ладошками мыльные пузыри. У него во рту сверкали три новеньких зубика.

Замирая от любви, Мария обернула Ноэля махровым полотенцем и прижала к себе, почувствовав, как часто и радостно бьется его сердечко. В родильном доме Ноэль был совсем желтым, цвета одуванчика, и Мария все время боялась, что он умрет. Но доктор велел побольше гулять, чтобы прошла желтушка, и кожа Ноэля стала чистенькой, как яичко.

– Скоро придет няня, и Ноэль ляжет спать, – сказала ему Мария веселым голосом, – а потом мы с тобой поедем отдыхать на море и будем сколько душе угодно валяться на горячем песочке. Ты будешь бегать своими крепкими ножками, а я тебя догонять.

Белые волосенки на Ноэлевой голове пушились смешным хохолком. Она поцеловала его в макушку, желая, чтобы ей передалось то детское спокойствие, с которым малыши встречают большие трудности. Легко жить, зная, что твоя жизнь в надежных руках родителей и что они прогонят от тебя все невзгоды. А если ты одна?

«Все беды взрослых от неверия, – рассудительно подумала Мария, – не зря Господь говорил: “Будьте как дети”». Посадив Ноэля на расстеленное на полу одеяло, она подошла к распятию над изголовьем кровати.

«Помоги, Господи, научи и защити. Кроме Тебя, мне некого просить о помощи. Я одна, а Ноэль еще маленький. Но я знаю, что Ты рядом, и вверяю себя в Твои руки».

Словно в ответ на ее мольбу из уличного шума выделился и поплыл над крышами чистый звук флейты.

«Папа! Он молится обо мне!» – Мария заплакала, эти слезы принесли ей облегчение, даря надежду на лучшее.

Она вдруг вспомнила, что в бумажнике папа всегда носил с собой маленькую русскую иконку с тонким ликом Святой Девы. Откуда она взялась? Теперь не спросишь.

Как Мария себя ни уговаривала, тревога не отпускала.

«Официантка, только официантка», – твердила она про себя, представляя противное лицо месье Лепорте и его влажные руки.

Иногда буржуа нанимали девушек из ресторана для обслуживания праздников. В последний раз, на богатой свадьбе, Клара очень неплохо заработала. Она потом с неделю расписывала подругам наряд невесты, по старинке украшенный флердоранжем.

На входе в метро Мария на миг остановилась, думая, что еще не поздно повернуть назад, но спешащая толпа уже влекла ее вниз по лестнице, где каждая ступенька представлялась сошествием в ад.

«Только официантка. Подать, принести, убрать. Наверняка гостей будет много, раз нанимают официантку». Мерное мелькание перегонов метро настраивало на деловой лад. Пожилой мужчина поднял голову от газеты и улыбнулся. Почти успокоенная, Мария ответила ему благодарным взглядом. В конце концов, никто не помешает, в крайнем случае развернуться и уйти. Франция – цивилизованная страна, а месье Лепорте хоть и отвратительный, но не граф Дракула.

Теплый августовский вечер заполнял Париж ленивой истомой. Влюбленные парочки беспечно обнимались, в заполненных людьми уличных кафе звенели бокалы. Дом месье Лепорте ребром раскраивал узкий переулочек близ бульвара Сен-Мартен. Здесь был респектабельный район с элитными ресторанами и дорогими магазинами, зеркальные витрины которых отражали уютный и комфортный мир буржуа высшего класса.

Квадратная клумба внутри дома, засаженная разноцветными геранями, была похожа на мозаичное панно. В хрустале чистых окон первого этажа полоскались тонкие гардины, на окнах мансарды – привычные для Парижа деревянные ставни, покрашенные в зеленый цвет.

Консьержка сидела у входа со строгим видом бульдога, охраняющего покой хозяина.

– Я к месье Лепорте, – сообщила Мария. Под ледяным взглядом консьержки она почувствовала себя неуютно.

– Третий этаж.

Похоже, консьержка умела разговаривать не размыкая рта.

Мягкий лифт, застеленный красным ковром, бесшумно выпустил ее около единственной квартиры на лестничной площадке. Мария нервно поправила лакированный ремешок на талии, перехватывающий темно-зеленое платье, купленное на дешевой распродаже. Еще было время, чтобы повернуть обратно, но дверь внезапно распахнулась.