Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Форд обдумывал свое будущее на обратном пути в Милан после посещения офиса Валентино в Риме. Он подумал о Доун Мелло, которая дала ему шанс и позволила проявить себя, предлагая ему все больше и больше должностных обязанностей. За последние несколько месяцев, когда рабочая обстановка в «Гуччи» стала весьма напряженной и непредсказуемой, они так сблизились, что брались завершать начатые проекты друг за друга. Вернувшись в город, Форд направился прямо на Пьяцца Сан-Феделе, поднялся на лифте на пятый этаж и постучал в дверь кабинета Мелло.

Она ждала его и подняла глаза от своего стола, прикусив губу, и ее карие глаза обеспокоенно изучали его лицо. Форд сел, положив одну руку на гладкую черную поверхность ее стола, и посмотрел на свои ботинки. Затем он поднял свои карие глаза, встретился взглядом с Мелло и покачал головой.

– Я не уйду, – решительно заявил он. – Я не могу оставить тебя в таком хаосе. У нас есть коллекция, которую нужно выпустить. Давай вернемся к работе.

Поскольку до осенних показов оставалось всего несколько недель, Форд и другие помощники дизайнера работали сверхурочно, чтобы подготовить коллекцию, даже когда руководители «Гуччи» сократили поставки и заработную плату за сверхурочную работу. Мелло попросила сотрудников отдела дизайна входить через заднюю дверь, дабы не нагнетать напряженность.

– Маурицио, похоже, не понимал, что Том все проектировал сам. Компания собиралась выйти на рынок в марте, а мы не могли купить ткань, мы не могли сделать шоу! – вспоминала Мелло. Она позвонила в Лондон Маджелло, которому к тому времени заплатил султан Брунея. Маджелло послал ей деньги, чтобы купить ткани и заплатить итальянским дизайнерам.

Компания растянула платежи поставщикам с 180 до 240 дней; часть платежей была отложена еще на шесть месяцев. Производство и поставки сумок «Гуччи» и других товаров замедлились до крайнего предела. Однажды утром недовольные поставщики собрались у ворот фабрики «Гуччи» в Скандиччи, ожидая прибытия руководства.

Охранник позвонил Марио Маззетти домой, чтобы предупредить его о разгневанной толпе, и сказал, чтобы он не приходил. Маззетти все равно пришел.

– Поставщики набросились на меня, – вспоминал Маззетти. – Это было очень тяжело, но я должен был прийти. У меня были отношения со всеми ними – я был тем, к кому они обращались за ответами, – сказал Маззетти. – Я пытался заверить их, что им заплатят.

Компания, которая когда-то излучала надежность и стабильность правительственного министерства, разваливалась на части. Маззетти умолял банки предоставить больше кредитов, занимая деньги на суммы, намного превышающие стоимость ожидаемых заказов. Он разработал с поставщиками план оплаты. Фланц думал о нем как о мальчике, пытающемся пальцем заткнуть трещину в дамбе «Гуччи» – он просто стоял с опущенной головой и как мог делал то, что нужно было делать.

Ставка Маурицио на время казалась успешной до начала 1993 года, когда «Ситибанк» и «Банк дела Свиццера Италиана» подорвали веру в него – они попросили швейцарские власти секвестрировать активы Маурицио Гуччи за неуплату его личных ссуд. Третий банк, «Кредит Свисс», также появился с неоплаченными ипотечными кредитами на недвижимость Маурицио в Санкт-Морице. Они обратились к местному чиновнику судебной власти в швейцарском кантоне Койра – официальном месте проживания Маурицио. Чиновник по имени Джан Занотта арестовал все активы Маурицио Гуччи – дома в Санкт-Морице и его 50-процентную долю в компании, которая принадлежала швейцарской фидуциарной компании «Фидинам». Он установил крайний срок погашения долга на начало мая, а в случае неуплаты – дату, когда все активы Маурицио Гуччи будут проданы с аукциона, чтобы погасить задолженность перед банками, которая составила около 40 миллионов долларов.

Когда «Инвесткорп» узнала об аукционе, Фланц, Свенсон и Токер приехали в Милан, чтобы сделать Маурицио окончательное предложение – кредит в размере 40 миллионов долларов для погашения долга и 10 миллионов долларов за пять процентов акций «Гуччи». Они предложили Маурицио остаться на посту президента с 45 процентами и передать бразды правления профессиональному топ-менеджеру. В конце совещания Маурицио поблагодарил их, сказал, что подумает над их предложением, и вышел из комнаты.

– Честно говоря, я бы не сказал, что Маурицио окончательно съехал с катушек, не приняв предложение «Инвесткорп», – позже говорил Сенкар Токер. – Если бы он отдал контроль над компанией, не сохранив 50-процентную долю, чего стоила бы оставшаяся у него часть? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы согласиться с его доводами.

Маурицио отправился в офис Франкини и передал последнее предложение адвокату.

– Я не буду гостем в своем собственном доме! – сердито сказал он Франкини, который после Луиджи был единственным человеком, с которым Маурицио открыто обсуждал свое положение. – Что мы будем делать? – спросил он Франкини, расхаживая по кабинету адвоката, как зверь в клетке.