В июле, со свежей прической и отполированными в тюремном салоне ногтями, Патриция предстала перед судом в элегантном дизайнерском костюме фисташкового цвета и в течение трех дней сдержанно описывала свою версию событий, ловко опровергнув все выдвинутые против нее обвинения. Она казалась почти прежней – гордая, резкая, высокомерная и бескомпромиссная. Под наблюдением назначенной судом группы из трех психиатров, которые позже признали ее совершенно вменяемой, порой она казалась более рассудительной, чем сам Ночерино. Впоследствии психиатры поставили ей диагноз нарциссического расстройства личности, заявив, что она эгоцентрична, легко обижается, преувеличивает свои проблемы и переоценивает собственную важность. Пыталась ли она выгородить себя? Или не хотела признаваться своим двум дочерям в том, что это она убила их отца? Или она говорила правду? Неужели Пина выпустила ситуацию из-под контроля? Психиатры быстро приняли решение.
– Мы можем понять ее действия, – сказал один из психиатров, дававших показания, – но мы не можем их оправдывать. То, что кто-то ее раздражает, не означает, что ей можно убивать людей!
В своей речи Патриция описала первые тринадцать лет брака с Маурицио как полное блаженство, которое, по ее словам, рухнуло, когда группа бизнес-консультантов начала влиять на него больше, чем собственная жена.
– Люди говорили, что мы самая красивая пара в мире, – вспоминала Патриция. – Но после того как Родольфо умер и Маурицио начал сам принимать решения вместо того, чтобы исполнять волю отца, он обратился за поддержкой к ряду советников. Он стал подобен подушке сиденья, которая принимает форму того, кто на нее сядет! – с отвращением сказала Патриция.
Она описала их соглашения о раздельном проживании и разводе, согласно которым он выплачивал ей сотни миллионов лир в месяц, но не предоставлял права собственности на активы, которых она так желала.
– Он дал мне кости, чтобы не отдавать мне курицу, – добавила Патриция резко.
Однажды, прежде чем они развелись, рассказывала Патриция, она приехала в поместье Санкт-Мориц с девочками и обнаружила, что двери в дома закрыты, а замки заменены.
– Я была
Патриция признала, что с годами ее ненависть к Маурицио превратилась в навязчивую идею.
– Почему? – спросил Ночерино. – Потому что он бросил вас, потому что был с другой женщиной?
– Я больше не уважала его, – мягко сказала она после недолгого молчания. – Он был не тем человеком, за которого я вышла замуж, у него больше не было тех же идеалов, – сказала Патриция, описывая, как она была шокирована отношением Маурицио к Альдо, его уходом из дома, его бизнес-неудачами.
– Тогда почему вы записывали в дневник каждый его телефонный звонок, каждую его встречу с дочерьми? – спросил Ночерино, приводя примеры для суда. «18 июля: Мау звонит и исчезает; 23 июля: звонит Мау; 27 июля: звонит Мау; 10 сентября: появляется Мау; 11 сентября: звонит Мау, встречается с девочками, мы разговариваем; 12 сентября: Мау идет в кино; 16 сентября: звонит Мау; 17 сентября: Мау встречает девочек со школы».
– Возможно… возможно, мне было нечего делать, – вяло отвечала Патриция.
– По крайней мере, из этих дневниковых записей не кажется, что Маурицио бросил семью, девочек, – сказал Ночерино.
– Бывали моменты, когда он проявлял глубокую заинтересованность, – объяснила Патриция, – он звонил девочкам и говорил: «Хорошо, я отведу вас в кино сегодня днем», и они приходили туда и ждали его, он не появлялся, а вечером звонил и говорил: «О,
– А как насчет следующих записей – «PARADEISOS» в день смерти Маурицио и «Нет преступления, которое нельзя купить» за десять дней до убийства? Как вы можете это объяснить? – спросил Ночерино.
– С тех пор как я начала работать над своей рукописью, – холодно ответила Патриция, – я записывала цитаты и фразы, которые меня привлекали или интриговали, не более того.
– А угрозы, записанные в ваших дневниках, кассета, которую вы ему отправили, в которой вы говорите, что не дадите ему ни минуты покоя? – спросил Ночерино.
Темные глаза Патриции сузились.
– Представьте, что вы в больнице и врачи говорят, что вам осталось всего несколько дней. Ваша мать отвозит ваших детей к вашему мужу и говорит: «Твоя жена умирает», а он отвечает: «Я тоже занят, у меня нет времени». При этом детям приходится смотреть, как вас увозят в операционную, и они не знают, увидят ли вас живыми снова? Как бы вы себя чувствовали?
– А отношения с Паолой Франки? – продолжал Ночерино.