Дом Иова. Пьесы для чтения

Розенберг: Не говорите глупости, господин корреспондент. Человек, который жулит и не умеет правильно держать кий, не может иметь к небесам никакого отношения… (Открыв кошелек). Вот ваши деньги, господин обманщик!

Бандерес (забирая деньги): В пух и прах!

Розенберг (снимая кипу и пряча ее в карман): В Талмуде написано – «не верь игроку, который играет в базарный день, потому что счастье его недолговечно»… (Бруту). Налей-ка мне что-нибудь. Можно покрепче.

Бандерес (садясь за стол Осипа): Тридцать монет за один вечер, – я думаю – это неплохо, а? (Смеется).

Брут наливает Розенбергу. По винтовой лестнице, что-то напевая, спускается Тереза.

Вербицкий: А вот и наша милая мадемуазель Тереза.

Все смолкают. Небольшая пауза.

Эпизод 13

Тереза (спустившись, ни к кому в особенности не обращаясь): Господи, какой сегодня отвратительный день. Все просто так и валится из рук. Хотела узнать, когда приходить завтра на занятия, так надо было случиться, чтобы отключили телефон. Как специально.

Брут: Отключили телефон?.. А мне как раз надо было срочно позвонить.

Следователь: И мне тоже… Вы думаете, это надолго?

Брут: В прошлом месяце как-то отключили почти на неделю.

Изумленно присвистнув, Следователь, смотрит на Брута.

Что делать, господин следователь. Это не столица.

Следователь: Это я уже понял.

Бандерес: Знаете, мадемуазель Тереза?.. Розенберг проиграл мне целую кучу денег… Тридцать монет.

Розенберг: Не слушайте его, мадемуазель. Он просто жульничал. А так он не умеет даже правильно держать кий.

Тереза: Господи. Какие вы все скучные с этим вашим бильярдом, если бы вы только знали… (Проходит за стойку бара). Я поставлю что-нибудь, папа? (Исчезает за стойкой бара и почти сразу появляется с пачкой пластинок в руках). Вот смотрите, тут целая куча пластинок, а вы сидите, как будто кроме бильярда на свете больше ничего не осталось. (Перекладывая одну пластинку за другой). Гендель… Клементи… Фортепьянные концерты… (Николсену). Господин корреспондент, вы потанцуете со мной?

Николсен (показывая на стакан): Боюсь, я уже не совсем в форме, мадемуазель… Может быть завтра?

Тереза: А вы, господин Вербицкий? Вы тоже не в форме?

Вербицкий: Я был в великолепной форме, мадемуазель, можете мне поверить, но только, к сожалению это было лет двадцать назад.

Тереза: А вы, господин следователь?.. Только не говорите, пожалуйста, что вы при исполнении.

Следователь (неожиданно галантно): Увы, мадемуазель.

Тереза вновь исчезает за стойкой, чтобы поставить пластинку. Слышно потрескивание иглы, затем на сцену неожиданно громко врываются нервные звуки танго. Это та же самая пластинка, которую уже ставил Брут. Одновременно на пороге кухни появляется Александра. В одной руке она держит совок для мусора, в другой – веник. Кажется, она о чем-то хочет спросить Брута, который стоит к ней спиной, но не решается подойти.

Тереза (появляясь из-за стойки): Ну вот.

Николсен: Вот это да! (Подпевая, идет по сцене). Та-та-та рара-та-рара-та-та-рара…

Бандерес (подхватывая): Та-та-та рара-та-рара-та-та-рара…

Схватив Бандереса, Николсен не слишком уверенно ведет его по сцене в танце.

Николсен: Та-та-рара-та-та-та-та-та-рара…

Бандерес: Та-ра-ра-ра-ра-ра-та-та-та-та-та-та…

Николсен: Ей-богу, если бы я был в форме…

Неожиданно поднявшись со своего места, Осип быстро подходит к стоящей возле двери Александре и почти грубым рывком вытаскивает ее на пустую середину сцены. Затем медленно ведет ее под музыку между столиками, пока не оказывается вместе с ней на авансцене. В руках Александра по-прежнему держит совок и веник.