Дом Иова. Пьесы для чтения

Брут: А мне нет. Ты ведь знаешь, что она нам родственница, хоть и очень далекая… Ну, скажи, чем она тебе помешала? Живет в подсобном помещении, не вылезает из кухни, моет полы, ходит в магазин, готовит, стирает… Хочешь сама мыть полы и ездить за рыбой?

Тереза: Знаешь? Иногда мне кажется, что ты сам готов приударить за этой бедной родственницей.

Брут: А что? Это неплохая мысль. Пожалуй, мне стоит подумать…

Тереза молча смотрит на Брута. Небольшая пауза.

Вербицкий: Все-таки интересные вещи прочитаешь иногда в этих газетах. Ученые доказали, что если съедать каждый день хотя бы по две головки чеснока, то цвет кожи становится, как у маленького ребенка…

Какое-то время Тереза молча смотрит на него, потом быстро повернувшись, уходит наверх. Небольшая пауза. Вербицкий молча смотрит на Брута.

Что?

Брут: Что?

Вербицкий: Ничего. (Вновь утыкается в газету).

Пауза. Розенберг занят шахматами, Брут опускается за стойку и гремит там посудой.

Брут (показываясь из-за стойки): Помните, как заглох на моторной лодке двигатель, и нас понесло в открытое море? Не помните, когда это было?

Розенберг: Давно.

Брут: Я тоже вспомнил об этом только сегодня. (Глухо). Должно быть потому, что у меня в последнее время такое чувство, что меня несет в открытое море и не за что уцепиться.

Розенберг: Не обращай внимания.

Брут: Это хороший совет, Розенберг. Когда ты будешь умирать, я тоже приду к тебе и скажу – не обращай внимания. (Вновь исчезает за стойкой).

Розенберг: Тебе сегодня еще не говорили, что ты просто невыносим, Брут?

Небольшая пауза.

Вербицкий (откладывая газету): Ладно. Это все ерунда. А вы мне лучше скажите вот что. Когда случается пожар, то нас предупреждает об этом пожарный колокол. Ведь так?.. А кто, интересно, предупредит нас, если наша пожарная часть сама загорится?.. Вопрос.

Розенберг: Иди к черту, Вербицкий. Ты уже сто раз об этом спрашивал.

Вербицкий: И при этом ни разу не получил вразумительного ответа. (Поднимаясь со своего места, потягиваясь). Господи, как же хорошо быть старым и никому не нужным… Не думать, что надеть, что сказать, кому понравиться. Не ревновать, не дергаться, не пытаться острить или говорить умные вещи, а главное, не придавать никакого значения этим сомнительным движениям, которые делают тебя больше похожим на швейную машинку, чем на человека. (Показывает). Верно, Брут?

Брут молчит.

Ах, извини, пожалуйста… Я и забыл, что ты все еще собираешься послушать в свою честь марш Мендельсона… (Медленно идет по сцене, по ходу смотрит на шахматные фигуры на столе у Розенберга, затем подходит к окну и останавливается за спиной сидящего Гонзалеса).

Небольшая пауза.

А вот, кстати, и господин пастор.

Розенберг: Аминь. (Оборачивается к окну).

Вербицкий: Идет, как галльский петух, который думает только о том, кого бы задрать… Пожалуй, мне было бы лучше удалиться.

Розенберг: Поздно. Лучше пойди и покайся.

Вербицкий: И не подумаю. (Быстро садится за свой столик и прячется за раскрытой газетой).

Розенберг (шепотом): Тогда аминь. (Делает вид, что занят шахматной партией).

Эпизод 14

Звенит дверной колокольчик и на сцене появляется Пастор. Похоже, он уже слегка навеселе.

Пастор: А-а… Все те же лица… Господин Брут…

Брут молча кланяется из-за стойки.

Господин следователь…

Следователь: Мое почтение, господин пастор.

Пастор: Как ваши успехи, господин следователь?

Следователь: Как и все успехи, господин пастор. Переменные.

Пастор: Принесите Богу небольшую лепту, и они станут постоянными.

Следователь: Приму к сведенью, господин пастор.

Пастор: Примите, примите… Господин Розенберг…

Розенберг молча кланяется.

Это ваша собачка сделала перед дверью лужу?.. Очень миленький песик. (Подходя к столику Вербицкого). Здравствуйте, господин Вербицкий.

Вербицкий (из-за газеты, напряженно): Здравствуйте.