Дом, которого нет

Смерть – кульминация, обнажена вся жизнь ей.

Та сфера, что проблему представляла

по молодости – к старости вылазит.

Да, прямо в тело. Грань ведь тоньше стала.

Хоть обложись таблетками и мазью

от болей: заглушить, да не убить.

И зеркало – попробуй обвинить.

Ян жил нон-стопом, брал с разгону, "всем по весу".

Пытался быть и в злобе справедливым.

Он после выступленья перед прессой

о процветанье, разорял поставкой нивы,

там, далеко от города, где тихо.

И свет, и тьма в нём были, как один: ход.

Случайно ли пришла идея с тачкой

в голову матери обеих его женщин?

Отрезать тормоза, и пусть он скачет

быстрей – быстрей, пока ни грохнет встречку.

Мы сверху; и мы видим, как машина

стоит. За руль сел сам, без Пса и чина.

С утра до этого у них была с Инессой нежность.

А в ночь тряслась, вломившись в комнату их, Лора.

Приснилась (в гостевой) ей (с перекрёстком) вечность:

смотрела плёнку его жизни на повторах.

– Не надо завтра, завтра не должно настать! –

страшны глаза тех, кто мог так кричать.

– Тебе кошмар приснился, Ло, и только, –

сказала меньшая, чему-то всё же вздрогнув.

– Всё под контролем. В смерти частый гость уж.

За богом замужем, а за меня – боишься что ли?

– Дурак ты, Ян, – пришла в себя та на пороге, –

ты будешь дорог мне, хоть в жопу прись в остроге.

Прошу: следи за всем, что будет завтра.

Надеюсь, завтра будет не последним. –

И с тем ушла. Вслед ночи вышел завтрак.

Инесса думала, задержит, хоть бы телом.

Он мысленно периметр измерял.

Ей подмигнул, когда уж отъезжал.

– Поеду я с тобой. – Ты что, я быстро.

Сегодня дел не так уж много будет.

Потом мы съездим на природу… – Этот выстрел

словесный, Лорин, обжигает грудь мне.

Я верю ей. С тобой, любовь, поеду.

– Нет. Ты останешься. Вернусь уже к обеду.

– Не спорю я с тобой в твоих решениях, –

шептала Лора в призрачную синь, –

и знаю, всё приходит своевременно.

Настанет день последний Яну с Инь

однажды, а, когда, не так уж важно.

Позволь сегодня пережить, как день вчерашний.

А лучше, будто вовсе я вне дней

с ночами, и два глаза там, где ты. –

Ладони чашей на груди, сама бледней,

чем трупы, воплощенье пустоты.

– Оттуда видно всё, отсюда мало.

Тащи хоть лбом, но вверх: где цвет не алый.

Я знаю, кто вокруг, и кто я есть.

Чертовски всё же больно будет мне.

Живём, пока есть к жизни интерес.

Всё это сон: проснёмся, спору нет.

Куда проснёмся, вот вопрос иной.

Не верит ни во что надменный мой.

Там, где нет сна, с богами он воссядет.

Если уж Яну не по складу, то кому?

Из смертных был он мне один начальник.

Из смертных выдано величие ему.

Любая смерть приходит своевременно… –

загнулась на полу (не в пол, а в небо взгляд).

Лора не потерять сама боялась,

но пережить последнего героя.

Ведь мир, где нет таких, дрожит (вот жалость),

шатаясь, уж касанием ветра тронут.

Ему бросала будущее – в настоящем…

Не в нём, его крушенье будет, значит.

Инесса, вслед машине отъезжающей

смотря, за ней пошла, будто на привязи.

Сдувало волосы и платье на лицо её.

Разросся в горле шар смертоубийственный.

Стояла на дороге, Яну вслед

бросая и прощанье, и привет.

Тот ехал, прибавляя скорость. Город

по главной разогнаться позволял.

Когда настал момент, где всё же понял,

что перед "красным" тормоз отказал?

По пешеходному шла женщина с коляской.

Свернул к обочине, и в дерево взорвался.

Капот под дубом. Сплющено железо.

Хоть надломился, всё же не упал.

Те, кто вокруг, звонили скорой. Местным

было понятно, кто "Рэндж Ровер" гнал.

Любили Яна потому, что город

искоренил страх под его надзором.

Супруге позвонили из полиции.

Она нужна, чтоб тело увезти.

Тут не совсем и опознанье личности.

Сказать должна последнее прости.

Принцессам надлежит являться в скорби.

Чтоб было легче пережить её нам.

Маленькая женщина, не выдержав на спине большую новость, сползает по стене, у которой стояла.

Лица на ней нет. Стекло вниз во время разговора. И вот, в той же лужице – сидит, угловатая, выставив колени.

Не трясётся, не плачет, даже язык матами не пытает. В одну точку. Отсутствующую в пространстве.

Потом встаёт, подходит к комоду, вынимает оттуда небольшой свёрток и прячет в сумочку.

– Поехали, – она сказала Лоре, –

он там, где не добраться, но пошли.

– Я увезу тебя отсюда, – та и в горе

готова защищать свой лучший лик.

– Нет, я хочу, где он, разок побыть.

Гони свой байк: доехать иль разбить.

Архивы. Кадры. Хроника. Вокруг

полиция и скорая. Инесса

прошла, толпу собой раздвинув вдруг.

Стеклом чуть ни в куски её муж срезан.

– Любовь моя, за смертью смерти нет уже. –

Был её шёпот слышен в каждом этаже.

Глаза сухи, ни капли нет солёной.

Ей не успела Лора помешать.

Поцеловала рот, наполнясь кровью,

его. И в голову отправила пожар:

свинцом в висок, из "Вальтера". Упала.

Сестра другая следом закричала.

Замкнулся этот крик: конец с началом.

Баньши им отмечают гибель нам.

Тот вопль до смеха истощился. – Браво! –

воскликнула она, – назло смертям!

Финал отыгран, что же мы стоим?

Король погиб, где новый? Славься, дым! –

В руинах заливается Кассандра.

«Не чокнутая: просто так скорбит».

Очнувшись, та решать вопросы стала.

Не будет им могил. Любовь сгорит.

Кремировать чету царей последних

решила Лора, данью уваженья.