Читаем Дом между небом и землёй полностью

Во мне много чего сразу забурлило, заклокотало… И… Я повернулся туда — вверх… Слабо видные мне, размытые от чего-то, плывущие в небе лучи. Я всё смотрел туда. И по щекам катилось. И я потер запястья, а оно всё катилось и катилось. И я только подумал одно: "Прости меня!.. Прости…" и ещё "Помоги мне!". Я очень хотел вспомнить. Очень. И было страшно больно. В ответ я почувствовал отчего-то: "Не бойся!"

И я стал вспоминать. И вспоминал долго. И вспомнил, наверное всё. Я сел на лавку у подъезда, согнулся и долго не мог выпрямиться. Меня трясло и слёзы всё бежали…

Я долго так сидел и боялся разогнуться — ведь тогда меня кто-то увидит.

И потом я вспомнил про дом. Про писателя, дом и вознаграждение. Они дают дом в обмен на дом?.. Я ухмыльнулся. А может действительно?.. Мне кажется — теперь я вполне мог бы сказать, кто этот загадочный Голубь. По крайней мере мне так казалось. А ещё у меня на руках были фотографии…

Я достал фотоаппарат и пересмотрел фото — фото со старого завода. Вот они. И фото Алиного домика… Они тоже тут.

А странно — почему меня не позвали в гости?.. Тётя Аня и дядя Лёша?.. Ведь они были так рады меня видеть?..

Странно ещё и то, что фото почему-то перепутаны местами в памяти фотоаппарата. Первыми идут те, что я сделал у домика, а вторыми — с завода. Я немножко подумал и стёр всё, что было на флешке. Я встал и пошёл куда-то. Не знаю куда. Спросил у случайных прохожих, как можно добраться до старого завода и мне показали путь. Я шёл — долго, долго. И наконец он был передо мной.

Я стоял перед стенами завода и не знал, что я хочу делать.

Наконец я спросил у какого-то человека, который выходил из бетонного лабиринта — не знает ли он, где живёт Аля?

Тот не знал. Сказал что такой у них нет. Я начал спрашивать, что возможно у них есть Алевтина, Анна, Алина, Алла?.. На Алле мужчина затормозил меня и спросил, что это та, что-ли, которая странная такая?

И я подумал и ответил, что наверное — да. Он указал мне дорогу. Я пришел к небольшому корпусу бывшего завода. Там должна была быть квартира Али. Я не знал, куда точно стучать. И поэтому позвал. Я зачем-то сказал: "Аля?.." почти шёпотом. А в ушах зазвенело: "Вы можете не очень громко звать. Я всё равно должна услышать." или что-то такое…

Из крошечного окошка на первом этаже показались перепуганные вникающие внутрь меня круглые глаза.

— Аля… Я пришёл… Я пришёл позвать Вас в гости. Пойдёмте?.. Мне есть теперь что показать.

Глаза исчезли из окошка и через некоторое время рядом со мной открыла дверь та самая девушка, что вначале была на заводе.

— И ещё… Я понял, что забыл у Вас взять рецепт… чая. А мне бы сейчас очень нужно.

Девушка кивнула.

— Пойдёмте, пока уж Вы здесь, выпьем по чашечке у меня.

— Давайте. Но только не долго… Мне очень нужно… Мне, правда, очень нужно, чтобы Вы побывали у меня.

— Хорошо. — кивнула Аля. — Но только, это конечно хорошо… Но главное не забывайте позвать и Отца, если я приду. Хорошо?

— Хорошо.

— А пока пойдёмте пить чай.

Мы прошли внутрь и свернули под лестницу в маленькую, почти полностью пустую комнатку. Аля остановилась.

— Вы здесь живёте? — спросил я.

— Да. Можно сказать… В этом мире — да.

— Угу… — кивнул я.

Аля пригласила меня садиться на деревянный табурет и я сел. А она разлила нам чай из стариннейшего и потрепанного временем чайника в такие же почти чашки.

— Это вся посуда, что у Вас есть? — спросил я. Аля кивнула. — Я, выходит что, в этом мире даже богаче чем Вы!.. А Вы ещё меня к себе приглашали жить если что!..

— Угу. — немножко засмеялась Аля и мы сели пить чай.

* * *

Да, это был другой Женя, когда он шёл по дороге и видел собравшиеся тучи вокруг. Это был не тот. До первого грома — это был не тот… Но теперь?.. Возможно, что всё ещё это и не до конца тот настоящий я, какой должен бы быть. Ведь я не знаю — предел совершенства… Он наверное и не достижим, но всё же… Есть разница — когда у тебя на холсте ещё полностью корявый набросок и вообще непонятно — что это… Ну, или когда уже что-нибудь да похожее на человеческое лицо вырисовывается. Возможно — я ещё подмалевок, конечно. Ещё много чего прорабатывать и развивать. Сколько ещё слоёв краски можно наложить? Наверное — бесконечное количество. Но нельзя ведь быть неблагодарным хоть за то, что имеешь сейчас?.. Чего достиг и до чего ты наконец-то дорос. И я благодарен. Хоть как-то — но я вырос… И уже иногда, не без восторга, я замечаю в себе хоть те отдельные черты, что мне напоминают прекрасный портрет. И это уже очень хорошо. Я благодарен Богу за это и конечно хочу расти дальше. Ведь когда ты растешь и ты становишься выше — тогда ты видишь и больше вокруг себя. И тебе становится ясно что нужно расти и ещё.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Царь-девица
Царь-девица

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В данной книге представлен роман «Царь-девица», посвященный трагическим событиям, происходившим в Москве в период восшествия на престол Петра I: смуты, стрелецкие бунты, борьба за власть между членами царской семьи и их родственниками. Конец XVII века вновь потряс Россию: совершился раскол. Страшная борьба развернулась между приверженцами Никона и Аввакума. В центре повествования — царевна Софья, сестра Петра Великого, которая сыграла видную роль в борьбе за русский престол в конце XVII века.О многих интересных фактах из жизни царевны увлекательно повествует роман «Царь-девица».

Всеволод Сергеевич Соловьев , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Приключения / Сказки народов мира / Поэзия / Проза / Историческая проза
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Классическая проза / Русская классическая проза / Сказки народов мира / Проза