Дом на Холодном холме

Как хорошо снова оказаться на корте после двухнедельного отсутствия, мелькнуло в голове у Олли. Чудесно. Просто бегать и прыгать, давать своему телу работать по максимуму — эти игры с американским профессором выжимали из него всю энергию, до последней капли. И ни о чем не думать, хотя бы эти полтора часа — абсолютно ни о чем, кроме того, куда послать мяч, как до него добежать и отбить подачу, как предугадать следующий шаг этого высокомерного американца, который вертелся по ту сторону сетки.

Но по ходу игры Олли неожиданно для себя стал осознавать, что все больше и больше думает о собственных проблемах — даже против собственной воли. И еще ему не терпелось узнать, перезвонил Боб Манторп или нет. Олли, как и собирался, позвонил ему утром, сразу же, как только проснулся, и оставил сообщение на автоответчике.

Они поменялись сторонами, и Олли взял сумку, чтобы попить воды и проверить телефон, который стоял на бесшумном режиме. Никаких сообщений. Было уже 1.15, а викарий так и не перезвонил. Будем надеяться, что он позвонит попозже днем, подумал Олли.

Ему все же удалось сконцентрироваться на игре и выиграть первый сет — еле-еле, на тай-брейке. Второй он проиграл со счетом 4:6, в третьем Каплан разделал его под орех: 0:6, а в четвертом, когда их время кончилось, текущий счет был 0:3.

Перед тем как принять душ и переодеться, они зашли в бар. Олли заказал по пинте лимонада и лаймового сока, сэндвичи; они отнесли все это на столик, уселись и стали делиться новостями.

— В первом сете ты играл просто отлично, — похвалил Каплан. — А потом как будто растерялся. Я думаю, это была моя божественная игра. Но похоже, ты осознал, что у тебя нет ни единого шанса, и потерял почву под ногами, хе-хе.

Олли еще раз проверил телефон. Никаких звонков. В том числе от Манторпа. Он улыбнулся, большим глотком допил то, что оставалось у него в стакане, и вытер рот тыльной стороной руки.

— На меня просто свалилась куча всякого дерьма, — признался он. — И я не могу об этом не думать. Извини, если играл паршиво.

— Да ты и всегда играешь паршиво.

— Иди в задницу!

Каплан ухмыльнулся.

— Так что там за куча дерьма, которая не дает тебе жить спокойно?

Каплан работал на факультете искусственного интеллекта в Брайтонском университете, и у него всегда наготове был ряд теорий, которые часто казались Олли не совсем научными. Или научными, но слишком передовыми. Или странными. Но одной из его характерных черт было то, что он никогда не отвергал что-либо как невозможное. Так, одной из тем, интересующих Каплана (и он даже написал об этом книгу, которую опубликовало академическое издательство), была следующая: сможет ли компьютер когда-либо ощутить вкус еды, рассмеяться над шуткой или испытать оргазм.

— Что ты думаешь о привидениях, Брюс? — спросил Олли.

— О привидениях? — с недоумением переспросил Каплан.

— Ты веришь в их существование?

— Ну конечно. Почему бы им не существовать?

Олли пораженно взглянул на приятеля:

— Серьезно?

— Очень многие математики и физики, так же как и я, в них верят. Точно тебе говорю.

— И какова твоя теория… я хочу сказать, что они такое, по-твоему?

— Ну, это вопрос на десять гадзиллионов долларов. — Каплан снова рассмеялся коротким, нервным смешком, как обычно. Это было немного похоже на нервный тик. — А почему ты спрашиваешь?

— Я думаю, что наш новый дом — это дом с привидениями.

— Я забыл — ты вроде упоминал, что там есть теннисный корт?

— Нет, но там полно места, чтобы его устроить.

— Собираешься это сделать?

— Может быть. У меня сейчас в жизни вообще полно всяких «может быть».

— И ты думаешь, у тебя живет привидение. Умное или тупое?

— А что, есть разница?

Олли всегда считал, что Каплан обладает суперинтеллектом, и ему нравилось, что тот всегда имеет необычную, а то и уникальную точку зрения на любой предмет, который им когда-либо приходилось обсуждать.

— Разумеется! Существует огромная разница! Расскажи мне об этом привидении.

Олли рассказал Каплану и о перевернувшейся кровати, и о чужом отражении в зеркале, что видели Каро и Джейд, о светящихся сферах и обо всех других странных событиях. Брюс внимательно слушал, то и дело кивая.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил Олли, когда закончил.

Каплан снял с головы повязку и помахал ею в воздухе.

— Ты знаешь, что Эйнштейн сказал об энергии?

— Нет.

— Он сказал, что энергия не может быть создана или уничтожена. Она может только перейти из одной формы в другую. — Решив устроить маленькое шоу, Каплан выжал повязку, так что на белую поверхность стола упало несколько капель. — Видишь эти капли? Эта вода находилась здесь от начала времен. В той или иной форме ее молекулы могли проходить через член Аттилы-гунна, когда он пи́сал, или быть частью Ниагарского водопада, или вылететь в виде пара из утюга моей мамы. Хе-хе. Каждая ее молекула всегда существовала и всегда будет существовать. Вскипяти эту воду — и она превратится в пар и уйдет в атмосферу; затем вместе с другими вернется где-нибудь на землю в виде тумана или дождя. Никакая энергия не… ты меня понимаешь?

— Ну да, — неуверенно ответил Олли.