Дом на кладбище

Известно, что в переписке характер человека раскрывается порой полнее, чем в личном общении. Мы уже знаем, что Шарлотта была девушкой замкнутой, сторонящейся сверстниц; дурнушкой, хорошо знавшей, что нехороша собой. В письмах, адресованных Эллен Насси, ее, говоря сегодняшним языком, комплекс неполноценности бросается в глаза; она, как и Джейн Эйр, «сожалела, что лишена миловидности, иногда мечтала о розовых щечках и вишневых губках бантиком».

«Мне хотелось быть высокой, статной, величественной, — вспоминает Джейн Эйр, она же Шарлотта. — Я воспринимала как несчастье, что так мала ростом, так бледна, а черты лица у меня такие неправильные и такие необычные».

Сожалеет Шарлотта и о том, что обречена на одиночество, что не вращается в обществе, что жизнь ее скучна и однообразна — другой жизни, впрочем, у таких, как сестры Бронте, и быть не могло. Она вряд ли кокетничает (иначе воспитана), когда пишет Нелли в феврале 1834 года:

«Ты ведь окружена друзьями и очень скоро забудешь такое неприметное существо, как я. Я же, поверь, в тиши нашей дикой горной деревушки много думаю о моей единственной, если не считать сестер, близкой подруге».

Шарлотта, девушка начитанная, старается поднять не слишком много читавшую подругу до своего уровня, составляет для нее своего рода «рекомендательный список» по литературе:

«Если любишь поэзию, — пишет она Эллен, — читай поэтов первого ряда: Мильтона, Шекспира, Томсона, Голдсмита, Поупа, Скотта, Байрона… Из романов читай одного Скотта, все написанное после него ничего не стоит. Из жизнеописаний читай „Жизнь поэтов” Джонсона, „Жизнь Джонсона” Босуэлла, биографию Байрона, написанную Муром⁷… Не пугайся громких имен Шекспира и Байрона, — продолжает она с позаимствованной у отца назидательностью, — это великие люди, и их книги им под стать; будешь их читать — научишься отличать добро от зла…»

Эллен Насси была не только необразованная, но и не больно-то впечатлительная. Лондон, когда она побывала в столице впервые (задолго до Шарлотты), оставил ее равнодушной, что Шарлотту, давно мечтавшую увидеть столицу, ставшую прототипом Стеклянного города, искренне удивило и даже расстроило:

«Неужели ты не пришла в трепет, впервые увидев собор Святого Павла и Вестминстерское аббатство?! Неужели не испытала жгучий интерес, побывав в Сент-Джеймском дворце, ведь там располагался двор стольких английских королей?!»

Дает Шарлотта советы подруге и чисто практического свойства, хотя и сама богатым жизненным опытом не отличается:

«Не вздумай выйти замуж за человека, — напишет Шарлотта Эллен в мае 1840 года, — которого ты никогда не будешь уважать, я не говорю любить, потому что, по-моему, если ты уважаешь человека до брака, любовь, пусть и небольшая, придет после свадьбы. Что же касается бурной страсти, то я убеждена, что этому чувству лучше не поддаваться. Во-первых, потому, что страсть почти никогда не пользуется взаимностью, а если и пользуется, то чувство это недолговечно, по окончании медового месяца оно, очень может быть, сменится отвращением или безразличием, которое еще хуже отвращения… Не завидую той, которую угораздило полюбить страстно и без ответного чувства».

Один раз Эллен все же воспользовалась приглашением Шарлотты — и не прогадала. Приехав на несколько дней в Ховорт, она обнаружила в доме Патрика Бронте немало для себя диковинного и поучительного.

Более всего поразил ее строжайший распорядок, царивший в доме, к такой правильной, размеренной жизни она не привыкла (отчего, возможно, надолго в гостях не задержалась); впрочем, сюрпризом для нее столь упорядоченное существование не стало, Эллен неплохо знала, как складывается жизнь подруги, по ее частым письмам:

«Ты просишь меня описать тебе, как я провожу время по возвращении домой из школы. Один мой день в точности похож на любой другой. Утром, с девяти до половины первого, я занимаюсь с сестрами и рисую, потом до обеда мы гуляем, после обеда и до чая я вышиваю, а после чая либо снова рисую, либо что-то сочиняю — как захочется. Так чудесно, хоть и несколько однообразно, течет моя жизнь».

В этом коротком отчете о «чудесной и однообразной» жизни Шарлотта многое опускает. Что она сочиняет, что рисует, не уточняется, а ведь сочинительством и рисованием Шарлотта и ее брат занимаются целыми днями. Не пишет она, к примеру, что в эти годы начинает сочинять стихи и на исторические темы («Ричард Львиное Сердце и Блондель»), и на религиозные («Саул», «Святой Иоанн на острове Патмос»), и по мотивам собственных историй о Стеклянном городе. Не упоминает, что последнее время не на шутку увлеклась живописью, пишет и рисует пейзажи и портреты — как правило, молодых и красивых людей в романтических позах, чем-то напоминающих Байрона, ее кумира. Не пишет, что позирует ей ее младшая сестра и ученица Энн, что нарисовала уже три портрета сестры, один — карандашом и два — акварелью.