Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры (ЛП)

У окопа, где сидел Кларенс, один за другим взорвались пять снарядов. Когда дым рассеялся, Кларенс — живой мертвец — пошатываясь, вышел из руин разрушенного укрытия. Он то шел, то полз на четвереньках, отдаляясь от окопов и своего полка, уничтоженного за пять минут. Волосы на голове обгорели, лицо и тело покрылось сетью кровоточащих шрамов от тысяч крошечных осколков шрапнели; от военной формы остались свисавшие клочья. От взрыва он наполовину ослеп и полностью оглох.

* * *

В середине апреля германское наступление перешло в последнюю фазу и обрушилось на полк Сонни и его австралийских товарищей. Сонни назначили посредником между британским и австралийским подразделением, и вышло так, что он больше времени проводил с частями АНЗАК^[33], чем со своими подчиненными. Он встретил австралийцев и новозеландцев, когда они прибыли на позиции, помог окопаться, дал пару советов, исходя из своего опыта. Его открытость, прямота, чувство юмора и полное отсутствие высокомерия завоевали ему огромную популярность у солдат. Австралийцы всегда уважали людей за их слова, убеждения и поступки, а не за нашивки на форме. Сонни, бывалому ветерану, некоторые ребята из колониальных войск казались сущими мальчишками, юными и беспомощными. И чем лучше он их узнавал, тем больше они ему нравились. Их простота и отсутствие претензий откликались в его душе.

Один молодой солдат шепнул что-то товарищу, когда Сонни к нему обратился. Сонни взглянул на солдата — тот был совсем мальчишкой.

— Не хочешь со всеми поделиться, что ему только что сказал? — тихо спросил он.

Юноша покраснел.

— Да вот заметил, что вы говорите точь-в-точь как мой отец.

Солдаты рассмеялись, но позже, когда все разошлись, юноша обратился к Сонни.

— Я не шутил, сэр, — сказал он британскому командиру. — Вы и впрямь говорите точь-в-точь как мой старик, да и похожи на него, прямо скажем.

К огромному облегчению юного австралийца, Сонни широко улыбнулся.

— А откуда родом твой старик? — спросил он.

Австралиец почесал в затылке.

— Признаться, я толком не знаю. Они с мамой из Старого Света, это ж слышно по акценту. Правда, об Англии они никогда ничего не рассказывают, но, должно быть, они ваши земляки, потому что вы говорите точно как они.

— Ну знаешь, — рассмеялся Сонни. — Вот вы, австралийцы, для меня все говорите одинаково; может, и для вас любой британский говор звучит похоже.

— Ну нет, сэр, — возразил юноша. — Так, как вы, никто не говорит, ни один англичанин из всех, кого я встречал. Другие тянут «а», а вы — нет, вы проглатываете, почти как мы в Австралии.

— Я родом с севера, из Йоркшира, если это тебе о чем-то скажет, — ответил Сонни. — А как тебя зовут?

— Фишер, сэр. Рядовой Сол Фишер. — Австралиец вытянулся и отдал честь.

— Что ж, Сол, теперь мы знакомы. — Сонни кивнул, приказывая товарищу идти.

Тот ушел, а у Сонни возникло смутное ощущение, что он его знает; что-то в этом юноше пробудило его собственные давние воспоминания, но, к его досаде, они от него ускользали, и понять, в чем дело, он так и не сумел.

Через несколько дней они снова оказались рядом, но в силу обстоятельств, а не по собственному выбору. Случилось это в самый разгар вражеской атаки; они сидели в блиндаже, превратившемся из укрытия в ловушку. Три дня и три ночи из-за интенсивных бомбардировок не могли они покинуть укрытие. Из-за обстрелов было трудно даже говорить. Они укрылись в блиндаже, пережидая худшее; когда читать стало невозможно, стали писать письма домой. Сонни написал Рэйчел, а Сол закончил письмо родителям, которое начал неделю назад. Однажды оторвался от письма и о чем-то спросил Сонни. Вокруг грохотали снаряды, и Сонни лишь с третьего раза понял его вопрос. А когда обстрел на несколько секунд прекратился, его ответ прозвучал неестественно громко в повисшей тишине.

Немецкие пулеметчики навели прицелы. По сигналу батарея снова принялась обстреливать противника. Со смертоубийственной точностью снаряды посыпались в окопы австралийцев; четыре попали в крышу и боковую стену блиндажа, где находились Сонни Каугилл и Сол Фишер.

* * *

Под Амьеном германские войска встретились с ожесточенным сопротивлением британцев и австралийцев. После краткой передышки союзники стали планировать контрнаступление. В период затишья нашлось время унести с поля боя раненых и похоронить мертвых.

Австралийский офицер в ужасе взирал на останки окопа и прятавшихся в нем солдат. Ударная сила снарядов, взорвавшихся в замкнутом пространстве, произвела разрушительное действие. По видимости, в траншеях на момент попадания находилось около дюжины солдат; от них остались лишь отдельные части тела, разбросанные повсюду. Идентифицировать останки было чрезвычайно сложно. Офицер повернулся к адъютанту.

— Как будто сам дьявол разбросал детали головоломки, — сказал он. — Слава богу, что у нас есть жетоны.

Адъютант кивнул, не в силах оторваться от глаза, слепо взиравшего на него с земли. Глаз выпал из глазницы.

— Надо собрать останки, похоронить рядом и пометить могилу. Разберемся потом, — сказал он.

Офицер согласился.